Макс Гришин - Девушка с золотистыми волосами. Часть 1.

Джон утвердительно кивнул головой, перешагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Через минуту на улице скрипнула калитка и хлопнули двери автомобиля. Линда подошла к окну и, не открывая занавески, продолжала смотреть за уезжающей вдаль машиной. Когда, наконец, машина скрылась за придорожными деревьями, она медленно подошла к столу, села за него и добавила в кружку еще остававшуюся в чайнике горячую воду. Задумчиво подняла она со стола листок с фигурой, нарисованной Каем, и внимательно осмотрела его. "Какой ты странный, - проговорила она тихим голосом, переворачивая листок другой стороной и смотря на накарябанное на нем имя, - Кай Ковальский". Что-то странное было в этом человеке, что-то, что она чувствовала каким-то особым женским чутьем, но пока не могла объяснить себе как психолог.

XI.

Когда в доме раздался звонок телефона, Линда сидела на диване и смотрела в приоткрытое окно. На улице уже было темно, и лишь большая круглая луна светила из-за облаков своим вечным желтым светом. Был уже поздно, но спать сегодня она не хотела, она просила Джона позвонить ей и знала, что Джон сделает это как только доберется до дома.

- Слушаю, - проговорила она тихо в трубку домашнего телефона, уже заранее зная того, кто ей звонит.

- Еще не спишь? - прозвучал голос брата.

- Нет, я ждала твоего звонка.

- Вот и я. О чем ты хотела поговорить?

- Я про Кая, - Линда откинулась на диван. - Как вы доехали, ты довез его до дома?

- Ну если это можно назвать домом, то да, - Линда услышала улыбку на губах брата. - Все нормально, думаю уже спит. Так о чем ты хотело поговорить?

- Что ты думаешь о нем?

- Что я думаю? - Джон открыл пачку чипсов и в трубке послышался хруст. - Нормальный парень, немного пришибленный, но это объяснимо, сколько он там в лесу у себя просидел.

- Он говорит, что ничего не помнит. Как ты думаешь это правда?

- Думаю да, зачем ему врать... впрочем, черт его знает. Краснеет и смущается как ребенок. Эмоции у него уж точно настоящие. Что он там помнит, что не помнит уж этого я не знаю. Да и какая разница! Кто он такой мы выяснили, кто его семья тоже. Может и к лучшему, что память у него вышибло. А ты что подозреваешь, - продолжил он после недолгой паузы, - что он не тот, за кого себя выдает?

- Нет, нет. Я так не думаю... Просто это странно.

- Что странно?

- Да странно все: его образ мышления, то, как он говорит, даже его взгляд. Странно то, что он совершенно ничего не помнит. Такие случаи потери памяти, они далеко не единичны, бывало, что люди после каких-то физических или психических травм лишались памяти, но у них всегда было что-то, что они могли вспомнить. Какие-то детские воспоминания, родители, родные места. Кай же не помнит совершенно ничего!

- Ну бывает. У него это видимо так проходит. Но ведь ты сама заметила, что он, как минимум, помнит язык, то есть мозги не совсем отшибло.

- Да, да. Это так. Но он говорит не свободно, будто тщательно обдумывает каждый раз то, что хочет сказать.

- Не самая худшая привычка, - с иронией заметил Джон. - Но, в любом случае, говорит он явно лучше, чем в первый день, когда я его подобрал. Тогда он вообще как с луны свалился, а сейчас уже...

- И эти фигуры, - перебила брата Линда. - Ты помнишь, как он нарисовал совершенно новую фигуру, составленную из треугольника и круга? Это...

- Это что? - хрустя чипсами вставил Джон. - Я тоже могу нарисовать всякий бред, который придет в голову...

- Вот в том-то и дело, что мы просто так ничего не рисуем. Весь этот бред, как ты говоришь, все то первое, что приходит человеку в голову, это отражение его психического состояния.

- Что он думал об этой каракатице, что ли? Не понимаю тебя.

- Нет, это фигура, этот объект, который явился ему в сознание тогда, когда он посмотрел первый раз на нарисованные перед ним фигуры это ни что иное, как отражение какого-то сложного психического процесса, происходящего внутри. Сознательно он не думал о нем, но в подсознании шла рефлексия о чем-то... о чем-то далеком и вытесненном... Какие-то воспоминания, запрятанные очень глубоко...

- Говори нормальным языком. Я тебя перестаю понимать!

- Я сама не понимаю, - Линда вздохнула и опустилась на диван. - Он не такой, как мы... он другой. Ему тяжело, это видно... Но мы... мы должны ему помочь пока он, пока, одним словом пока он не придет в себя. Возможно он не образован...

- Откуда у него возьмется образование, если он школу-то толком не кончил!

- Да, это все так, он не образован, но он не глуп. Он не воспитан, но он порядочен. Ведь подумай, я уже думала об этом, когда вы уехали - там, в лесу, вдалеке от человечества, от всего этого общества, будучи изолированным, он мог думать о том, о чем мы, обычные люди, думать не можем в силу того, что мы постоянно заняты, погружены в свои мирские проблемы, в поток этой вездесущей информации! Там он мог развиваться психически, но не так, как развивался бы абориген, как человек, родившийся в примитивной среде. Ведь он до этого жил среди людей, он учился, он почти дошел до конца школы! У него были знания, на основе этих знаний он мог строить какой-то особый свой внутренний мир...