Стенли Вейнбаум: Безумная луна

— Быстрее! — крикнул Грант. — Сейчас они набросятся на нас. Не сюда. К холмам. Там меньше джунглей.

Они смогли обогнать крошечных шмыгунов довольно легко. И через несколько минут, оставив позади пискливые голоса, остановились уныло глядя назад на опавшее жилище.

— Теперь, — сказал Грант несчастно, — мы оба в таком положении с которого начала ты.

— О, нет. — Ли подняла глаза на него. — Теперь мы вместе, Грант. И я не боюсь.

— Мы справимся, — сказал он, придав голосу самоуверенности. — Мы поставим где-нибудь временную хижину. Мы…

Дротик воткнулся в его ботинок с отчетливым «блюп». Шмыгуны догоняли их.

Они снова побежали к Идиотским Холмам. Когда, наконец, они остановились, то глядя вниз со склона холма, увидели руины хижины, и опрятные, шахматные поля и башни ближайшего городка шмыгунов. Но едва беглецы восстановили свое дыхание, как визг и писк донеслись из кустов.

Люди бежали в Идиотские Холмы, область так же неизвестная человеку, как и ледяные пустыни Плутона. Похоже, что крошечные бесы, преследующие их, решили что в этот раз их враги, гигантские топтуны и грабители их полей, должны быть уничтожены окончательно.

Оружие было бесполезным. Грант не мог даже различить отдельные фигуры преследователей, скользящих как укутанные в плащи крысы между растениями. Что толку от пули, даже если она пробьет шмыгуна? Или огнемет? Его сверкающий поток испепелил бы тонны кустов и кровопуски, но не более чем небольшую часть орды мучителей. Единственное оружие, которое могло хоть что-нибудь сделать — газовые гранаты — были потеряны в развалинах хижины.

Грант и Ли уходили все выше. Они поднялись на тысячу футов над равниной. Воздух здесь был разреженным. Зато вместо джунглей только большие области заросшие кровопуской, в которой виднелись несколько шизиков, покачивающих головами на длинных шеях.

— К вершине! — с трудом выдохнул Грант, теперь мучительно вдыхая. — Возможно мы можем оставаться в более разряженной атмосфере, чем они.

У Ли не было сил ответить. Она тяжело дыша упорно шла рядом с Грантом, теперь они брели по голым камням. Перед ними возвышались два утеса, как столбы ворот. Блестящие, черные. Грант заметил мелькание крошечных черных фигур на открытой площадке, и в гневе выстрелил туда. Один шмыгун забился в конвульсиях, его накидка трепыхалась, но остальные бежали дальше. Похоже их были тысячи.

Вершины приближались, оставалось не более нескольких сотен ярдов. Они были отвесные, гладкие.

— Между ними, — пробормотал Грант.

Между утесами зиял голый и узкий проход. Пики близнецы были из одной эпохи; когда-то вулканическая конвульсия расщепила скалу, оставив узкий каньон между скалами.

Грант обнял Ли, помогая идти. Из-за усталости и высоты она тяжело, прерывисто дышала. Мелькнувший дротик зазвенел на камнях когда они достигли площадки перед пиками, но оглянувшись назад, Грант увидел только пурпурного шизика плетущегося вверх и несколько вправо от них. Они побежали прямо в пятидесятифутовый проход, который перешел внезапно в значительных размеров долину — и там, встали как вкопанные.

Там лежал город. Сначала Грант подумал, что они ворвались в огромную метрополию шмыгунов, но присмотревшись, понял, что это не так. Это был не средневековый город из каменных блоков, а поэма в мраморе, классическая по красоте, из человеческих и нечеловеческих пропорций. Белые колонны, величественные арки, совершенные изогнутые своды, архитектурные линии которые моги бы родиться в Акрополе. Хватило секундного взгляда, чтобы увидеть, что город мертв, покинут, разрушен.

Даже падая с ног от усталости, Ли была поражена его красотой.

— Как… как прекрасно! — сказала она задыхаясь. — Это заставляет забыть об этих… шмыгунах!

— Но они не забудут о нас, — пробормотал Грант. — Спрячемся где-нибудь. В каком-нибудь здании.

Но они не сделали и нескольких шагов от входа в долину, как невообразимый шум остановил их. Грант обернулся и замер изумленный. Узкий каньон был наполнен орущими ордами шмыгунов, как будто там постелили тошнотворный, вздымающийся черный ковер. Но они не шли дальше края долины, потому что усмехаясь, хихикая и раскачиваясь, тяжело перебирая трехпалыми ногами, загораживали проход четыре шизика!

Это была битва. Шмыгуны кусались и кололи кинжалами жалких защитников, в чьих пронзительных криках слышалось больше боли, чем хихикания. Но с решимостью и целеустремленностью совершенно чуждой шизикам, их когтистые ступни топали методично вверх, вниз, вверх, вниз.