Обед и ужин вкушали в том же ресторанчике, втекали вежливо-скованной чужеродной кучей, но подчищали мандарины и листья салата с подносов с зеленью, до капли цедили сухое красное вино из двенадцатиунциевых графинов-колбочек, стоящих перед каждым прибором. Старались держать вилку в левой руке, а нож в правой; старались не глазеть по сторонам; старались без шума отодвигать стулья. Кореньков жевал палочки мелкой спаржи, корочкой подбирал правильно соус и комплексовал, что не может дать на чай милой плоской официантке: хамство-с, то-то она и не улыбается.
В обмене впечатлениями проскальзывало греховным пунктиком: "Пляс Пигаль?.." Кореньков усмехнулся дилетантству, попросил гида вернуться в гостиницу через улицу Сен-Дени.
- Мсье? - тот вздернул тонкую бровь.
Вадим Петрович возразил по-хозяйски:
- Делать крюк? Поздно уже, некогда. И в программу не входит.
- Какой же крюк, пятьсот метров направо...
Вадим Петрович глянул пристально - медленно кивнул.
Вывески Мулен-Руж струились в витринах розовым, малиновым, оранжевым, электрические лопасти мельницы вращались в темной вышине, электрический нагой силуэт вскидывал ножку в канкане. На Сен-Дени девицы были уже реальные, в шортах или мини-юбках и обтягивающих сапожках до бедер, в ажурном белье под распахивающимися шубками, всех цветов и мастей, чаще некрасивы, некоторые стары: похаживали парами и стайками, ждали у стен, опершись ножкой, курили, поигрывали сумочками.
- Вот эта карга обслужит вас по-французски прямо в автобусе франков за сорок, - забывшись, склонился Кореньков к сидящему рядом Вадиму Петровичу. - А чудо-киска с вызовом на дом приедет на "ягуаре" и возьмет утром тысчонок до трех.
Вадим Петрович обернулся дико; Дени заржал, перешел на вздох:
- Увы, это наша социальная язва, позор Парижа...
За углом пассажиры перевели дух и заговорили сдержанно и фальшиво о постороннем; пара дам сокрушалась, их слушали с неприязнью; постепенно раскрепостясь, обсудили проблемы проституции и почему-то пришли в прекрасное настроение.
Перед сном Кореньков намылился под душем мыльцем из фирменного пакетика в ванной, пастой из такого же пакетика почистил зубы, обувным кремом отполировал свои коричневые туфли. Андрей Андреич слегка рассердился:
- Их все на сувениры берут. Что у тебя, мыла нет? Ладно, забери из ванной, завтра новые положат. А чего водку открыл, пить сюда приехал? Ну чудила ты...
Свои две бутылки он загнал швейцару за сорок франков: "Все только так и делают".
Вообще основные интересы группы распределились между бульваром Рошуар и пляс Републик, где обосновались знаменитые баснословной дешевизной универмаги Тати. Совали в бесплатные пакеты гонконгские кассеты, бразильские джинсы, сингапурские штампованные часы, кроссовки с Тайваня и куртки из Макао - Андрей Андреич купил южнокорейский магнитофон за сто девяносто франков: "колониальные товары", дешевая рабсила, демпинговые цены. Кореньков свои приобретения упрятывал в сумку: показываться с пакетом от Тати уж больно непрестижно, бедно, стыдновато. Налетали не раз на уличную дешевую распродажу, бесценок непредсказуемый: за пакистанские нормальные кроссовки он отдал пять франков, за джинсы - восемнадцать. Сэкономленные средства он перебросил в расходы на местный колорит: рюмка абсента, рюмка перно. (Чашка кофе - три франка, и это в обычном бистро...)
Абсент действительно горчил полынью; перно имело привкус лакрицы, Кореньков это знал, но он не знал, какой вкус у лакрицы, и приторной сладковатостью удовлетворился.
- Ну и скупердяи эти твои французы! - заявил Андрей Андреич.
- Они не скупердяи, они привыкли считать деньги, - доброжелательно разъяснил Кореньков. - Как все в Европе, кстати.
- Привыкли, это точно. Гид наш попросил у меня юбилейный рубль, так, думаешь, дал хоть что-нибудь взамен? И звонят они только из гостей, чтобы на автоматы на тратиться; мне говорили.
График времяпрепровождения был сугубо коллективный и отклонений не допускал: кладбище Пер-Лашез и стена Коммунаров - один час, музей Ленина на улице Мари-Роз - два часа, Лувр - три часа, Эйфелева башня, прощальный ужин накануне отъезда...
Безусловно и категорически не входили в намерения группы стриптиз и порнографические фильмы. Но подспудное брожение присутствовало. Кореньков за полтора франка купил номер "Пари суар", слюнявя пальцы (тончайшая бумага), переворошил отдел объявлений и отыскал "Декамерон-70" Феллини в недорогом кинотеатрике: классика мирового кино, вне политики, не придерешься. Депутация желающих отправилась к Вадиму Петровичу. Культпоход в кино состоялся.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу