Вадим Юрятин - Последняя девочка

Он прятался в одном из подвалов вроде бы уже изученного нами ранее вдоль и поперёк дома. Это была старая панельная «шестнадцатиэтажка», которыми наш город застраивали в годы моего безоблачного детства. Проповедник представлял собой странное волосатое существо в лохмотьях, отдалённо напоминающих одеяние священника. Когда он понял, что мы его заметили, то выскочил навстречу и стал что-то быстро говорить, точнее, петь нечто церковнославянское из своей прошлой забытой жизни. Он часто-часто бубнил и крестился, чем привёл нас в некоторое смущение. Признаться, я думал, что всех священников уже давно съели. Сначала и его я предложил съесть за ненадобностью, но меня неожиданно стали отговаривать от этого Мясник с Электриком.

Смысла сохранять жизнь этому существу не было решительно никакого, однако я почему-то согласился. Конечно, с одной стороны, это был лишний «рот», но, с другой, мне было дико интересно узнать, как же он выжил. Добиться от него правды было совершенно невозможно. Он постоянно переходил на таинственный шёпот, всё время молился, задавал всякие идиотские вопросы, вроде «есть ли у нас икона старца Федора Михайловича, и видели ли мы звезду Полынь?». Через некоторое время я бросил попытки что-либо у него узнать и предоставил Проповедника, как мы его меж собой прозвали, самому себе.

В Бункере Проповедник развил бурную деятельность. Из железок и разного хлама он соорудил в углу некое подобие церкви. Сестра сказала мне, что от этого может быть толк, так что я ему не препятствовал. Хотя, какой может быть толк от бормотания бородатого человека перед грудой, сделанной непонятно из чего? Но я с сестрой не спорил. Кстати, Проповедник весьма уважал мою сестру и часто просил меня переспросить у неё что-либо, при этом напрямую заговорить с ней он не решался.

С некоторым стыдом вынужден признать, что я над ним немного издевался, язвил над этими его «мессами», верой в потустороннее. Разговаривая с ним, я часто принимал нарочито суровый вид и начинал говорить нечто псевдомифологическое. Наш дурачок внимал с серьёзным видом. Мало того, он даже что-то за мной записывал.

Помню, как все радовались, когда мы, наконец, вошли в состав Европейского Союза. С учётом того, что одновременно с Россией к этой организации присоединились ещё и наши «братские» Украина, Белоруссия и Казахстан, то, откровенно говоря, не совсем было ясно, кто в кого вступает: мы в Европу или Европа в нас. Это событие положило конец многим спорам как внутри Европы, так и между бывшими республиками СССР. По этому поводу Европейский Союз даже решили переименовать в Континентальный. Казалось, что наступает новая эра всеобщей любви, подлинного равенства и братства. Поначалу все действительно были в какой-то эйфории, тем более что экономика стран «единого континентального дома от Лиссабона до Владивостока» чудесным образом начала расти, демонстрируя миру рывок за рывком. Особенно приятно было наблюдать за всем этим на фоне многолетней стагнации экономик США и Китая.

Наша наука делала одно невероятное открытие за другим. Мы едва успевали привыкнуть к одним, казалось, сошедшим с экрана фантастических фильмов гаджетам, как вдруг появлялись другие. Компьютеры превратились в крохотные прозрачные устройства, которые мы сворачивали как бумагу, и носили с собой в карманах. Мобильные телефоны стали передавать объёмное изображение, и люди ходили по улицам, окружённые разноцветными огнями голографических картинок. Очки и даже линзы научились выходить в информационные сети, которые стали расти как на дрожжах и совершенно вытеснили устаревший интернет. Для удобства все эти хранилища информации, а также пути её передачи мы стали именовать просто «Сеть».

Информация окружала нас всегда и повсюду. Она сочилась в глаза из микромониторов очков, проникала в нашу кожу через микроволокна одежды, которая могла зимой согреть, а летом подарить прохладу, имитируя лёгкий бриз. Мы могли, не выходя из квартиры, побывать в любой точке планеты и даже за её пределами, чувствуя кожей обжигающий зной Сахары или ледяной холод космоса.

Благодаря новейшим медицинским открытиям наши тела стали ещё более совершенными. Мы начали активно применять генную инженерию, выращивая запрограммированно здоровых и счастливых детей. Причём всё больше матерей предпочитали рожать «дистанционно», помещая свою оплодотворённую яйцеклетку в специальные капсулы, где в «бульоне», имитирующем околоплодные воды, их отпрыски «доваривались» до требуемой кондиции. Разумеется, это касалось только тех, кто мог заплатить за подобную процедуру. Но, невзирая на цену, всё больше будущих пап и мам ходили в перинатальные центры, где в затемнённых помещениях предродовых комнат они с умилением общались со своими ещё не рождёнными детьми, разглядывая их сквозь стекло искусственных «маток». При всём при этом рожать стали заметно меньше. Зачем дарить жизнь кому-то ещё, если самому можно жить долго и счастливо?