Александр Арбеков: Девушка, которая, якобы, не умела любить

Мы с Проклом сидели в кафе, не торопясь цедили пиво, заедая его весьма неплохим вяленным лещом, и периодически бросали задумчивые и томные взгляды на невыносимо синее небо за окном.

— Знаете, а я вдруг сейчас вспомнил один очень интересный и умный анекдот, еврейский, кстати, — усмехнулся Прокл.

— Ну, евреям в уме не откажешь. Не всем, конечно.

— Это касается любой нации.

— Согласен.

— Что-то вы сегодня со всем легко соглашаетесь.

— День такой. Ночь, знаете ли, выдалась тяжёлая. Меня очень сильно тревожит состояние медведя. Как бы не помер, бедолага. Тайга без присмотра останется, однако.

— Денег сколько мы потратили?

— Мы? — усмехнулся я.

— Да, именно мы!

— Много. Но вы не беспокойтесь. Что нам, миллионерам…

— Даже так?

— Именно так! Кстати, мне недавно вдруг позвонила та юная цыганочка, которая вам приглянулась. Интересовалась она именно вами, а не мною!

— Ничего себе! — всерьёз разволновался Прокл и сделал глубокий глоток из кружки. — Ну, что это за гадость?! Ненавижу эту жёлтую жижу! Хочу водки! Деньги у меня есть.

— Да причём тут деньги? — возмутился я. — Вы забыли, что я — миллионер?! Долларовый!

— Ах, да…

— Может быть, сделаем перерыв?

— Никаких перерывов! Экстаз в душе не терпит их! Маленький перерыв, и он покинет её навеки!

— О, как гениально, однако, сказано! — изумился я. — Ну, что же… Опять махнём в нирвану?

— Нырнём в неё без страха и упрёка!

— Нырнуть легко, а вот вынырнуть подчас сложнее.

— Боже, какая глубокая мысль! — восхитился Прокл.

— Вы, вообще-то, кто такой на самом деле, товарищ мой негаданный, случайный и неожиданный? — спросил я вдруг вязко, тяжело и мрачно посмотрел на Прокла.

— В каком смысле? — якобы удивлённо и взволнованно вскрикнул мой собеседник.

— Смысл бывает только один, он конкретен, и нам обоим в данный момент понятен.

— Официант!

— Да, господа?! Чего изволите?!

— Водки нам по двести грамм и два солёных огурца!

— Извините, но огурцов у нас нет.

— Как!? Не может быть! Требую жалобную книгу!

— Ну, чего ты изгаляешься? — мрачно усмехнулся я. — Ну, вытащи из воздуха эти самые два огурца! Ведь всё очень просто. Лично я сегодня ни с кем и ни по какому поводу скандалить не намерен.

— Даже так? Даже с Милли?!

— Особенно с нею. Надоело всё. Устал я. Покоя хочу. И ясности…

— Сочувствую. Понимаю…

— Да, вот так…

— Ну, ничего, ничего! — бодро сказал Прокл. — Как всегда, прорвёмся!

— Кто прорвётся, а кто нет… — снова тяжело усмехнулся я. — И, всё-таки, кто ты такой есть?

— Да что ты ко мне привязался!? — Прокл отвёл свой взор в сторону. — Успокойся. Всё нормально! Всё будет хорошо!

— Да не будет! И всё очень отвратительно!

— Это у тебя похмельный синдром.

— Возможно.

— Не возможно, а точно.

— Внимательно слушаю еврейский анекдот.

— Что?

— Ну, ты обещал его рассказать.

— Ах, да…

— И так?

— Как-то пришёл к Раввину один старый Еврей и попросил у него совета. «Правильно ли я поступлю, если обращусь к Господу Богу нашему с одной просьбой?». Раввин спросил: «И какова будет эта просьба?». Ответил Еврей: «Дело в том, что мой сын вдруг решил принять христианство, пошёл в церковь и совершил над ним священник обряд крещения!». Ответил возмущённо Раввин: «Ну, зачем тебе обращаться к Господу с такой просьбой и лишний раз тревожить его!? У него точно такая же проблема, как и у тебя!».

Я сначала не понял, а потом захохотал так, что задрожали кружки на столе. Прокл мне вторил. После смеха, вытирая слёзы на глазах, товарищ мой вдруг протрезвел, собрался, а, вернее, подобрался, и, ясно и прямо глядя мне в глаза, спросил:

— Как ты меня вычислил?

— Энергия… Её никуда не денешь и не спрячешь. Она кипит и внутри тебя, и внутри меня.

— Понятно. В определённый момент я всё-таки утратил над собой контроль, — досадливо поморщился Прокл. — Оркестр, цыгане, скрипка работы Николо Амати и апрель. Луна… Рассвет…

— Да…

— Но меня можно понять и оправдать. Медведь, Моцарт, Вивальди и три литра коньяка и втрое больше «Шампанского»… А дамы? А горячий рот той, которая затащила меня в туалет?! Расслабился, потерял голову.

— Ну, я тебя, конечно, понимаю, — скорбно пробормотал я. — А почему ты всё-таки вовремя не мобилизовал свои внутренние ресурсы, как я? Ишь, ты, расслабился он!

— Ты знаешь, надоело их мобилизовывать! — грустно произнёс Прокл. — Могу я получить истинное удовольствие и наслаждение, в конце концов!? Могу я расслабиться, гульнуть по настоящему, по полной программе!? О, как хороша была Кармен! О, как играл скрипач! О, какая была ночь! Какой был кайф! Я её и его запомню на века! О, апрель! О, удивительная скрипка работы Николо Амати! О, «Маленькая ночная серенада»! А как проникновенно исполнялся какой-то, не помню какой, концерт Моцарта!? А медведь!?