Уильям Тенн: Миры Уильяма Тенна - Том 02

Значит, он обо всем поведал миру. Вот и хорошо. Я потратил часть чека своей последней зарплаты на исследование новых достижений в тонком искусстве приготовления виски. Как оказалось, виски за это время не изменилось, зато изменился я сам. Трудясь в условиях нарастающего упадка сил, я последовательно одолел этапы от выпивки к похмелью, от бара до номера в отеле и пришел в себя уже в госпитале, затянутый в смирительную рубашку.

Когда доктор прогнал из палаты шестиголовых змей, я сел и поболтал с сестричками. Одна рыжая кошечка, совершив отчаянную попытку перейти к самообороне, принялась читать мне газеты. Новости проникали мне в уши обрывками, потому что она, увертываясь от меня, пряталась за ширмами и ночными столиками, но тут я услышал такое, что заставило меня выхватить у нее газету. Девушка, уже готовая к последнему отчаянному отпору, взглянула на меня с изумлением.

До сих пор смутно припоминаю, как она стояла в уголке и покачивала головой, когда меня выписывали. Правда, док не считал, что я вылечился, но у меня нашлись влиятельные друзья.

«Баскомб рокетс» находились от госпиталя ближе всего, и я вошел туда через полчаса после того, как накрахмаленный клерк выдал мне одежду, деньги и маленький белый сертификат — хоть сейчас вставляй в рамочку. По дороге я проглядел все подвернувшиеся под руку газеты, так что уже был готов увидеть то, что увидел.

Крохотная экспериментальная мастерская, кое-как перебивавшаяся на жалком бюджете, теперь расширялась словно Галактика, превратившаяся в сверхновую. Где-то далеко я разглядел здания возводящихся цехов и ангаров, повсюду строились склады, а оборудование прибывало кубометрами и тоннами.

Тим Баскомб проверял чертежи перед наполовину возведенным Парфеноном, явно предназначенным для главного здания компании. На следующий год после войны я повстречал его на слете бывших пилотов, но решил, что представиться мне не помешает — некоторые заносчивые личности уже успели меня позабыть.

Едва услышав мой голос, Тим уронил чертежи и схватил меня за руку.

— Дэйв! Ты еще ни с кем не подписал контракт? — с тревогой спросил он.

— Пока ни с кем. Так вам пригодится бывший пилот В-29 и игрок на аккордеоне?

— Пригодится ли? Мистер Хеннеси... мистер Хеннеси, принесите мне контракт номер шестнадцать, нет, лучше номер восемнадцать. Ты ведь пилотировал еще первые реактивные и ракетные аппараты, — пояснил он, — и это причисляет тебя к категории опытных специалистов.

— Что, много парней набрали?

— Много? Да сейчас по всей стране каждый жестянщик, державший в сарае мастерскую, организует какую-нибудь корпорацию, а мы идем ноздря в ноздрю с лучшими из них. Говорят, на авиалиниях стюардессы уже работают вторыми пилотами, а разносчики сладостей — радистами. Во-он в том ангаре ты найдешь Стива Янси и Лу Брока из «Канада-Мексики»; парни будут рады тебя видеть.

Мистер Хеннеси и стенографистка стали свидетелями. Я нацарапал на контракте фамилию, едва увидев цифру, проставленную в графе «зарплата». Баскомб рассмеялся:

— Готов поспорить, что наша платежная ведомость — одна из самых внушительных в мире. Впрочем, компаний пятьдесят тоже получили крупные субсидии. Нас поддерживают «Радиоактивные металлы» и горнопромышленная корпорация «Джиннетт», да еще получили правительственную субсидию на пять миллионов.

— И когда правительство этим заинтересовалось? — уточнил я, вытирая измазанные чернилами пальцы.

— Когда? — хмыкнул Тим. Мы шли в сторону огромного ангара, над входом в который висела табличка: «Пилоты-испытатели “Баскомб рокетс”. Посторонним вход воспрещен». — Послушай, Дэйв, когда Паркс сделал радарные снимки Луны, заинтересовались астрономы. Когда он разработал таблицу спектров и обнаружил под поверхностью огромные глыбы золота, зашевелились банки и добывающие компании. Но когда проф из «Калтеха» провел лучом парксовского аппарата восемьдесят миль по долине в Лунных Альпах и обнаружил, что там вперемешку лежат слои радия и урана, то все нации планеты оторвались от экспериментов с атомными бомбами ровно настолько, чтобы успеть завербовать на работу всякого, кто знает, что от Земли до Луны четверть миллиона миль. Дело теперь даже не в том, что первый, кто сядет на Луну, за ночь станет миллиардером, а в том, что народ начнет клепать атомные бомбы у себя на кухне.

Я посмотрел на работающие повсюду бульдозеры и экскаваторы, на армию строителей, копошащуюся вокруг бетономешалок, на каркасы цехов, вырастающие на каждом свободном клочке земли. И такую картину сейчас можно было увидеть повсюду в нашей стране, да и наверняка в каждой стране мира. Склепать хоть какой-нибудь кораблик, решить все проблемы с помощью кое-как собранной на коленях аппаратуры — но первым добраться до Луны!