Лев Вершинин - Ущелье трёх камней

Узловатые, натруженные пальцы вожака судорожно сгибались. Армянская тварь, стрелявшая по правоверным, должна быть наказана! Пусть мертвую, ее следует изрезать на куски, чтобы во дворах курдских семей, потерявших сегодня своих соколов, собаки разгрызли клочья мерзкой плоти. Но стрелка не было. Только пулемет, минуту назад умолкший, раскаленный. Тропа заплыла кровавой жижей. Курды стояли вокруг лужи, не протягивая к "льюису" рук: можно было испачкаться во вражеской крови, а это очень худая примета. Стрелок погиб уже давно - даже колдуну не выжить, потеряв столько жизненной влаги. Но длинное ружье стреляло! И тело исчезло... Этого курды объяснить себе не могли. Ни следов, ни кровавой полосы; тропа за камнем была чиста.

Курды испуганно переглядывались. Необъяснимое страшило горцев, хотя пугливость почиталась среди них величайшим пороком. И потому одиннадцать младших облегченно вздохнули, когда вожак молитвенно провел ладонями по вспотевшему лицу и выдохнул:

- Шайтан унес подлую душу, да будут ее уделом вечные муки! Аллах акбар!

- Аллах акбар! - откликнулись остальные.

И они повернули вспять, на юг.

Медленно побрели в осиротевшие села, неся горькую весть семьям правоверных.

Очень медленно потащились друг за другом, не оглядываясь больше на проклятое, отмеченное печатью ада место.

Сумерки ворвались в ущелье, настигая курдов. И лишь большие, совсем багровые во мгле камни еще какое-то время были видны. Естественной баррикадой заслоняли они дорогу на перевал. Почти правильный вертикальный треугольник, образованный тремя глыбами, надежно прикрывал испачканный кровью "льюис" и четвертый камень, распластанный в спекшейся кровавой корке, как стрелок, только что отвалившийся от пулемета...