Иржи Брабенец - Преступление в Радужном заливе

Родин некоторое время колебался, а потом посмотрел девушке прямо в глаза.

- Не сочтите за праздное любопытство, я должен об этом спросить. Вы нравились Шмидту?

- Видимо, да. То есть ему нравились почти все женщины...

- Как вы думаете, не мог ли Шмидт страдать из-за какой-нибудь женщины, скажем, из-за вас?

Ирма слегка улыбнулась.

- Понимаю - Шмидт воспылал любовью, положил к ногам Ирмы Дари сердце, но та его отвергла, и он с горя решил покончить счеты с жизнью...

- Но...

- Бросьте, майор, нельзя же всерьез принимать эту версию. Можете спокойно ее отвергнуть.

- Я бы не стал утверждать этого столь категорически. Не он первый, не он последний...

- В принципе вы правы, мужчины иногда ведут себя как дети, у которых отобрали любимую игрушку. Упрямятся и бьются головой о стенку. Но Михаль не был упрямым ребенком, а я - не игрушка.

- Прошу прощения, - нерешительно начал майор, - но, чтобы прояснить положение... вы с кем-нибудь находитесь в более близких отношениях?

- Вы, верно, слышали о Мельхиаде. Я и Борис знаем друг друга еще с Земли.

Доктор Гольберг виновато посмотрел на радистку.

- Не сердитесь, Ирма, что мы так назойливо лезем вам в душу. Можете поверить - нам крайне неприятно выспрашивать об этих подробностях, которые на первый взгляд касаются лишь вас двоих. Но только на первый взгляд.

- Я понимаю, доктор. Все совершенно нормально. Ведь обо мне и Борисе знают все. Мы знакомы давно, прекрасно подходим друг другу. Мы хотели пожениться.

- Хотели?.. - Майор слегка поднял брови. - А теперь уже не хотите?

- Да нет же, конечно, хотим. Но перед самой свадьбой мне предложили принять участие в этой экспедиции. И мы решили подождать возвращения. Право же, Море Дождей - не самое лучшее море для свадебного путешествия.

Майор взял в руки альбом Шмидта, словно взвешивая его.

- Мы просматривали вещи, которые остались после Шмидта. Вам знаком этот альбом?

- Нет.

- Взгляните.

Ирма Дари открыла альбом, перевернула несколько страниц, подняла глаза и молча взглянула на следователя. Потом снова посмотрела на коллекцию женских портретов, которая в этой обстановке казалась попросту неуместной. Она переворачивала страницу за страницей, задержалась на последней фотографии и перевернула следующую, пустую страницу.

- Я знаю, о чем вы думаете, - сказала она спокойно. - На этой странице должна быть моя фотография.

Дверь за радисткой давно закрылась, но в комнате по-прежнему царила тишина.

- Вы удивлены? - прервал молчание доктор.

- Немного.

Родин захлопнул альбом, который машинально перелистывал.

- Извечный треугольник.

- Даже на Луне.

- Да, даже на Луне. Здешняя жизнь не меняет человека физически, почему же она должна менять его психику? В Радужном заливе люди остаются людьми... Но дело не в этом.

- В Ирме Дари?

- И не только в ней. В треугольнике, в классическом треугольнике - он, она и еще один он. Его связывают с ней длительная симпатия и любовь, но вот на сцене появляется другой, который мимоходом соблазняет ее. Предположим, что их отношения не перейдут в более глубокое чувство. Если дело дойдет до конфликта, кто из них способен совершить преступление? Естественно, что не тот, другой, так как с его стороны этот поступок был бы бессмысленным. Остается пара, связанная любовью. Кто из них, по-вашему, вызывает большие подозрения?

Доктор вопросительно посмотрел на майора.

- Какую эпоху вы имеете в виду? - помолчав, спросил Родин.

- Так, - в голосе доктора почувствовалось разочарование, - значит, и вы над этим думали.

- Да. Такие случаи бывали, и нередко. В создавшейся ситуации жертвой иногда становился человек, случайно проникший в чью-то тайну. Поводом для преступления служил страх оказаться высмеянным или униженным.

- Вот видите, значит, у нее могли быть веские причины, чтобы совершить убийство. Страх, что будет раскрыта ее тайна, боязнь шантажа, опасение потерять его любовь, ненависть к тому, другому, который, возможно, воспользовался ее слабостью. И еще с десяток самых различных, часто ложно истолкованных факторов. Вам понятна моя мысль?

- Как всегда.

Доктор подозрительно посмотрел на майора, но капитулировал перед невинным выражением серых глаз.

- А теперь давайте наполним этот треугольник конкретным содержанием. Она - это Ирма Дари, он - Борис Мельхиад, еще один он - Михаль Шмидт. А у Ирмы Дари для критического момента нет алиби!

- Пока нет. - Майор встал и положил альбом на полку.

- Вы намерены связаться с Землей относительно Ирмы?