Джоан Виндж - Псион

Она оторвала глаза от дисплея с испуганным видом — то ли оттого, что почувствовала то же самое, что и я, то ли потому, что больше не могла читать то, что делается в моей голове. Я смотрел в окно, теребя таблетку камфоры и переминаясь.

— Кот! — окликнула меня Джули.

Я не мог сказать, что она чувствует, но на секунду ее губы приняли слабое подобие улыбки. Она не смотрела на меня, когда я вновь подошел к ней, и сказала:

— У тебя движения танцовщика. Ты очень быстр и изящен.

— Я? — Она застала меня врасплох. — Наверное, оттого, что мне все время в жизни приходится как по канату ходить. — Я сунул руки в карманы. Первый раз за всю мою жизнь кто-то удосужился сказать обо мне доброе слово! — Что это? — кивнул я в сторону дисплея. На пустом ярком экране были напечатаны три буквы.

— Это твое имя.

Я прикоснулся рукой к экрану.

— Мое имя?

Она кивнула, обводя буквы указкой и называя их:

— К-О-Т, получается Кот.

Я повторил звуки за ней.

— Эти буквы я видел раньше.

Джули вновь кивнула. Внезапно эти буквы приобрели для меня значение. Я протянул руку, забрал указку у Джули и дотронулся ею до экрана, оставив на нем яркое пятно.

В это время в комнату вошли, я почувствовал это прежде, чем увидел вошедших. Это были Зибелинг и службисты. Я отпрянул от экрана, бросил указку, судорожно ища глазами второй выход… Джули схватила меня за рукав:

— Успокойся, это пришли за мной.

— За тобой?

Я увидел, что униформа на службисте не принадлежала ФТУ и имела знаки отличия одного из синдикатов.

— Джули, у тебя неприятности?

Она не ответила. Зибелинг подошел к нам, оставив службиста у двери. У Джули при виде Зибелинга всегда появлялась улыбка, однако сейчас ее лицо было застывшим и бледным, и мысли ее были темны, как ночь.

— Джули, с тобой хотят поговорить, — произнес Зибелинг.

Она кивнула, не поднимая головы:

— Знаю, Ардан, и не хочу его видеть. Пожалуйста, пусть он уйдет… — Она стала кусать ноготь.

— Я думаю, тебе все-таки лучше поговорить с ним. — Спокойный голос Зибелинга прозвучал как приказ. — Джули, ты не сказала мне, что ты…

Она схватила указку и сунула ее мне в руку.

— Держи, — прошептала она, — тренируйся.

Затем она направилась к службисту, сложив на груди руки и обхватив локти.

Она пыталась сдержать волнение, но я чувствовал его, как электрический ток.

— Что ему нужно? Ее что, хотят арестовать?

Зибелинг посмотрел на меня так, как будто я оскорбил ее.

— Разумеется нет. Он привез весточку от ее семьи.

— Ее семьи? — Джули всегда выглядела настолько одинокой, что эта новость очень удивила меня: я думал, она так же одинока, как и я. Зибелинг был единственным человеком, кроме меня, с которым она общалась. Их объединяло взаимное чувство, и для всех это было очевидным, хотя оба пытались скрыть его.

Нелегко держать секрет перед целой командой псионов, к тому же Джули только обучалась умению скрывать свои мысли и чувства. С таким же успехом она могла сделать их всеобщим достоянием. То, что у нее связь с Зибелингом, было ее личным делом, но меня поражало, что могла найти в Зибелинге такая женщина, как она.

— Они прислали к ней службиста? Что за форма?

— Транспорт Созвездия Центавра — это синдикат, занимающийся перевозками, самый большой и один из старейших. Семье Минг принадлежит контрольный пакет акций этого синдиката. Ее семья… — Слова Зибелинга, окрашенные моим удивлением, заняли все мои мысли.

— Вы хотите сказать, что она богата?

— А она похожа на богатую? — резко спросил он.

Я пожал плечами:

— По крайней мере не в этих стенах.

Джули говорила со службистом, обхватив плечи руками, что выдавало ее внутреннее волнение. Я с досадой отвернулся к экрану и попытался изобразить свое имя.

— Что ты делаешь? — голос Зибелинга прозвучал так, будто он поймал меня на том, что я посягнул на его собственность.

— То, что она велела мне делать.

К… О… Т… Моя рука дрожала от напряжения, я сжимал «мышку», как будто она хотела выпрыгнуть, а буквы выглядели как кривые рваные черточки. Я сделал паузу. К-О-Т. К-О-Т. Кот. Кот. Кот. Это картина моего имени. Мне становилось легче и легче рисовать ее. Никогда не испытываемое чувство вдруг охватило меня.

Наверное, это была гордость.

— Напрасная трата времени, — беспощадно подавили ее слова Зибелинга. Я увидел себя со стороны, таким, как выгляжу в его глазах, — примитивный воришка, зеленоглазый уличный юнец, который морочил всем голову. Мрачно взглянув на Зибелинга, я готов был выпалить такое, о чем бы потом пожалел. Но тут живительный приток энергии со стороны Джули охладил нам головы, она излучала нечто вроде несмелого, но очевидного триумфа, и это чувство эхом начало передаваться мне.