Рамез Наам - Нексус

— Ты уже видел кое-что из того, что здесь происходит. Ты слышал, что я говорил. Куда, по-твоему, мы движемся?

— Вы учите монахов использовать нексус, интегрировать его на постоянной основе.

— Да.

— Вы показываете им, как нужно вместе медитировать, как еще больше синхронизировать свои сознания.

— Мы учимся этому вместе.

— Вы говорили о групповом сознании, — сказал Кейд. — О том, чтобы вывести нейробиологию с индивидуального на групповой уровень.

— Да.

— Вы пытаетесь воплотить это в реальность.

Ананда взглянул на Кейда своими глубоко посаженными темными глазами.

— Да.

— Во главе с вами? — спросил Кейд.

Ананда слегка улыбнулся.

— Когда я говорил о демократичности буддизма, я говорил серьезно. Вот ты был частью группового сознания. Там кто-нибудь командовал? Какой отдельный нейрон командует твоим сознанием?

Кейд молча кивнул. Все было органично, спонтанно и направлялось само собой, без какого-либо особого центра. Каждый из них был частью сознания, возникающего во время медитации. Но насколько этому привержен сам Ананда?

— Тем не менее именно вы это возглавляете.

Ананда взглянул на него совершенно спокойно.

— С точки зрения посторонних — возможно, да. Но здесь? Здесь я старейший. У меня больше всего опыта. Мои мысли имеют некоторый вес. Когда наши сознания существуют отдельно, у меня есть определенная власть. Но когда мы соединены… групповое сознание меня поглощает. Я являюсь всего лишь его частью. Решения, которые оно принимает, мудрее и справедливее тех, которые я могу принять в одиночку. Догадки, которые оно может сделать, и истины, которые оно может открыть, глубже того, что я могу постигнуть в одиночку. Я отношусь к этому с уважением. Я часть этого, а не его хозяин.

Кейд снова кивнул, как бы подтверждая свои мысли.

— То, над чем вы работаете… это только для монахов? — спросил он. — Только для медитации?

— Для любого, кто сможет этим овладеть. Для любой цели, с которой это можно использовать.

— Любой? — переспросил Кейд.

Ананда бесстрастно взглянул на него.

— Любой.

— Но овладение этим требует практики, — сказал Кейд. — Требует усилий. Несколько часов медитации каждый день в течение многих месяцев или даже лет.

— Да.

— Тогда большинству людей это недоступно.

— Это будет им доступно, если они приложат усилия, чтобы это освоить.

Кейд покачал головой.

— Я имею в виду, что с практической точки зрения большинство людей не может медитировать по несколько часов в день.

Ананда медленно кивнул.

— Верно. Большинство не захочет прилагать усилия.

— А если бы существовал более короткий путь?

— Такой, как тот, что ты выбрал? — спросил Ананда.

Кейд кивнул.

— Что-то вроде этого.

Ананда задумчиво посмотрел на него.

— За сколько лет ты научился читать?

Этот вопрос застал Кейда врасплох.

— Наверно, за год или два.

— А говорить? — спросил Ананда.

— Наверно, за два года, — предположил Кейд.

— Представь себе, — сказал Ананда, — мир, где нужно потратить большую часть своей жизни на то, чтобы научиться говорить, научиться читать или писать, мир, где многие так никогда и не достигают этой отметки.

Кейд закрыл глаза, пытаясь себе это представить.

— Вообрази, что ты можешь показать людям более короткий путь, — продолжал Ананда. — Что за год или два ты можешь научить их основам языка и грамоты.

Кейд вообразил.

— Ты бы это сделал? — спросил Ананда.

— Да, — ответил Кейд.

— Даже если бы знал, что они иногда будут использовать это для сквернословия или низких речей?

— Да.

— Даже если глупцы могли бы читать опасные вещи, написанные еще большими глупцами, могли следовать их инструкциям и наносить вред себе и другим?

— Да, — ответил Кейд.

— Даже если письменность могла бы быть использована для описания оружия, которое можно использовать для того, чтобы убивать других? — спросил Ананда.

— Да, — сказал Кейд.

— Даже если харизматичные фашисты могли бы использовать дар речи, чтобы подстрекать людей, поощрять насилие, порождать ненависть, разжигать войну?

Кейд сглотнул.

— Да.

— Почему?

— Потому, что я считаю, что люди будут использовать это больше для хорошего, чем для плохого.

— Это единственная причина?

— А еще потому, что я считаю, что это просто хорошо. Просто хорошо, когда люди могут общаться более свободно. Просто хорошо, когда люди становятся умнее, когда они могут получать доступ к мыслям других.