Генри Каттнер: Ярость (Сборник)

Я знал его. Вернее не его, а таких, как он. Не впервой мне было смотреть, как зеленые камзолы убегают, спасаясь от моего справедливого мщения. Жаркая ненависть вновь накатила на меня волной.

Враг! Выскочка! Один из тех, кто осмелился состязаться в волшебстве с могущественным лордом Ганелоном!

Гнев исказил черты моего лица, кровь яростно застучала в висках. Тело мое напряглось. Ганелон стоял в привычной позе — расправив плечи, выставив грудь, высоко подняв подбородок и презрительно улыбаясь. Я услышал, как голос мой сыплет проклятьями.

Человек вздрогнул, отступил на шаг, посмотрел на меня, словно не веря своим глазам. Его рука потянулась к поясу.

— Ганелон? — неуверенно спросил он, пытаясь встретиться со мной взглядом. — Эдвард, неужели ты стал Ганелоном?

Вместо ответа я сделал выпад шпагой, которую все еще держал в руке. Человек отпрянул, оглянулся через плечо, схватился за оружие. Я проследил за направлением его взгляда и увидел изящную фигурку девушки, которая бежала к нам, пробираясь меж деревьев. Ее черные распущенные волосы ниспадали до плеч. Уворачиваясь от хлещущих веток, она пыталась выхватить из-за пояса пистолет. Лицо ее, обращенное ко мне, было искажено ненавистью, губы кривились в страшной улыбке.

Человек, стоявший передо мной, что-то говорил.

— Эдвард, выслушай меня! — повторял он вновь и вновь. — Даже если ты стал Ганелоном, в мозгу твоем остались воспоминания Эдварда Бонда! Он был одним из нас, он верил, что мы победим! Выслушай нас, пока не поздно! Пойди к Арле, Эдвард. Она сумеет убедить тебя в нашей правоте. Даже если ты — Ганелон, позволь мне отвести тебя к Арле!

— Ты попусту тратишь время, Эргу! — вскричала девушка. Она изо всех сил боролась с последним из деревьев, но обхватившие ее ветви не собирались отпускать свою жертву. Он что-то крикнул ей в ответ, позабыв об осторожности, и я понял, что в любую минуту на шум могут сбежаться стражники, лишив меня удовольствия убить двух лесных негодяев собственными руками. Имя Эдварда Бонда было мне незнакомо. Я жаждал мести.

— Стреляй, Эрту! — вскричала девушка. — Стреляй или отойди в сторону, и я сама его убью. Я знаю Ганелона!

Я посмотрел на нее и еще крепче сжал эфес шпаги. Девушка говорила правду. Она знала Ганелона. Ганелон тоже ее знал, и я смутно помнил, что у девушки были причины ненавидеть могущественного лорда. Когда-то давно я уже видел это лицо, искаженное ненавистью и отчаянием.

Эрту нерешительно вытащил пистолет из кобуры. Он все еще думал о своем друге, так на меня похожем. Я торжествующе рассмеялся и рубанул шпагой, с наслаждением слушая, как клинок со свистом рассекает воздух. На руке Эрту показалась кровь. Он вновь отступил на шаг и быстро прицелился мне в голову.

— Не испытывай судьбу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Твоя ярость уляжется. Ты был Эдвардом Бондом и снова им станешь. Не заставляй меня убивать тебя, Ганелон.

Красная пелена ненависти застлала мне глаза. Я взмахнул шпагой, заранее предвкушая, что голова его сейчас скатится с плеч, а кровь ударит фонтаном в небо.

Я напряг все мускулы для решительного удара!

Шпага ожила в моей руке. Дернулась… задрожала…

Невероятно! Удар, который я собирался нанести и не нанес, обрушился на меня самого! Сила, которую я хотел обратить против своего врага, прокатилась по клинку шпаги, по моей руке, невероятной болью отдалась во всем теле Сад покачнулся. Земля ударила меня, по коленям.

Красная пелена упала с моих глаз. Я все еще оставался Ганелоном, но меня оглушило нечто более могущественное, чем простой удар.

Я стоял на коленях, опираясь локтем на землю, чувствуя сумасшедшую боль в пальцах, державших эфес шпаги, которая сейчас валялась на траве метрах в пятнадцати от меня. Клинок шпаги тускло светился.

Дело рук Матолча! Мне не следовало забывать, что изворотливому мерзавцу ни в чем нельзя было верить! Я затеял с ним драку в его собственных апартаментах и должен был предвидеть, что он захочет мне отомстить. Даже у Эдварда Бонда, мягкотелого дурака, хватило бы ума не принять дара из рук оборотня!

Впрочем, сейчас мне было не до Матолча. Я смотрел в дуло пистолета, а Эрту смотрел на меня, и лицо его становилось все решительнее.

— Ганелон! — прошептал он. — Колдун! — Его палец на спусковом курке побелел от напряжения.

— Подожди, Эрту! — вскричал женский голос. — Подожди! Я сама!

Я поднял голову, все еще оглушенный. Последним усилием девушка выпуталась из цепких объятий державших ее ветвей и прицелилась в меня из пистолета. Лицо ее было белым, как мел, в глазах горела неутолимая ненависть.