Георгий Вирен: Путь Единорога

- Подождите, собаку привяжу, - крикнул Матвей.

Открыв дверь, сразу сказал:

- Если вы насчет на зиму дачу снять, то у меня не сдается.

- Нет, нет, мы по другому вопросу, - поспешил толстяк.

- По какому? - подозрительно спросил Матвей, не приглашая их в дом.

- Может быть, вы разрешите нам войти, а там и поговорим? - веско произнес старик.

Матвей пожал плечами.

- Заходите...

Долго топтались, раздевались, гурьбой проходили в комнату, наконец расселись за столом. Матвей устроился на диване и закурил.

- Прежде всего давайте знакомиться, - дружелюбно начал старик.

- Да уж, - нелюбезно отозвался хозяин, но старик сделал вид, что не заметил этого.

- Моя фамилия Никич, зовут Николаем Николаевичем. Я - физик, действительный член Академии наук СССР...

- Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, - добавил толстяк.

- Ну уж, если все перечислять, - улыбнулся академик, - то не забудьте и две Сталинские премии... А это мои друзья, ученые, помощники - доктор наук, профессор Сорокин Константин Андреевич и доктор наук Колесов Семен Борисович.

- А я - Басманов Матвей Иванович, майор ВВС в отставке, действительный инвалид СССР, - с мрачным сарказмом представился Матвей.

- Ну это мы знаем, - добродушно сказал Никич, - иначе б и не беспокоили вас. Я думаю, в прятки нам играть не стоит, начну сразу с дела, откровенно. Матвей Иванович, мы наслышаны о ваших опытах и хотели бы с ними познакомиться.

- Наслышаны? - удивился Матвей. - Я что-то не припомню, чтоб в последние сорок лет публиковал статьи или лекции читал.

- Это верно, - с неколебимым добродушием продолжал академик. Человек вы скромности незаурядной и к славе, судя по всему, не стремитесь. Но заслуженная слава - вещь недурная, не так ли, Матвей Иванович?

- Бюст на родине и колбасу вне очереди - кто ж откажется? - с издевкой сказал Матвей, обратившись к толстяку Колесову, и тот отвел глаза.

- Впрочем, дело, конечно, не в славе, - ничуть не смущаясь, сказал Никич, - а в науке, в знаниях. По нашим сведениям, у вас есть кое-что полезное для науки. - И, помолчав, с укором добавил: - Для нашей науки.

- Для вашей? - быстро спросил Матвей.

- Для нашей, - согласился Никич. - Для нашей, советской, нашей мировой науки.

- Ну, во-первых, - сказал Матвей наконец-то серьезно, никаких таких сведений у вас быть не может. Если уж вы предложили говорить откровенно, то не надо мне с первых слов лапшу на уши вешать, достопочтенный Николай Николаевич. А на деле вот что. Я действительно ставил некоторые опыты и в самом начале работы кое-что рассказал о них приятелю, который оказался трепачом. Кроме того, я догадываюсь, что одна... женщина могла кое-что передать своим подругам, и в виде сплетен это могло поползти дальше. Но, опять-таки, эта женщина могла говорить только о самых первых опытах, Матвей помолчал. - Об итоге работы она едва ли могла рассказать... Итог же, уважаемые физики, таков: блеф, пшик, фук с маслом. Если вы знаете суть эксперимента, то не вам объяснять, что дилетант, знающий физику только в применении к летательным аппаратам, да к тому же без основательной технической базы, не мог добиться не только успеха, но и сколько-нибудь значимых результатов. Не мог - и не добился. Вот и все. - Матвей развел руками, пожал плечами и скорчил скорбную мину. - Увы, увы! Ничем не могу быть полезен.

- Так уж и ничем? - осторожно подал голос чернявый Сорокин.

- Ровным счетом ничем! - с той же юродской ухмылкой ответил Матвей.

- А эта... женщина... о которой вы помянули... это, вероятно, Людмила Алексеевна Кудрина? - глядя вбок, в стену, тихо спросил Никич.

Ухмылка сползла с лица Матвея, он понял - речь о Миле.

- Вы знакомы с ней?

- Как вам сказать, - вяло ответил Никич.

- Откровенно. Как и обещали, - зло сказал Матвей.

- Да ведь вы-то с нами вовсе не откровенны, вот в чем беда, - с нарочитой ласковостью возразил Никич.

- Вот что, гости дорогие, - с угрозой сказал Матвей. Пока я не получу адреса Милы, я вам не скажу ни слова. Хотите разговора - давайте адрес, а не хотите... вот бог, а вот порог.

Никич по-старчески тяжело вздохнул.

- Ох, Матвей Иванович, голубчик. Полно нам комедию-то ломать. Ведь уйди мы сейчас, так пороги-то вы у нас обивать будете, все принесете, что просим. Только зачем нам эта игра? Вы уж извините, мы вас не знали, опасались, конечно, что за человек? А вы человек разумный, не маньяк - это видно. Только очень недоверчивый человек, скрытный. Но мы вам не враги, а союзники. И не беспокойтесь: ни славы, ни приоритета мы у вас вас отнимем, что ваше - то ваше. Тут я вам слово даю, а я давно уже не вру, с пятьдесят четвертого года греха на душу не брал. Ну а Людмила Алексеевна ваша в четвертой психиатрической больнице...