Джек Вэнс - Галактический следопыт

«Я хотел бы проплыть километров пятнадцать-двадцать вдоль берега — может быть, до самого „Бара Тинкума“. Вас это затруднит?»

«Не особенно. Тогда спускайтесь в лодку, мернер, и поехали».

«Не спешите. Мы еще не договорились о цене».

Переговоры длились несколько минут, но в конечном счете Хетцель спрыгнул в лодку.

Преобразователь энергии вздохнул, захваченная электромагнитным полем вода заструилась вдоль приводных пазов под кормой; маневрируя среди причалов, лодка обогнула волнолом и выскользнула навстречу ленивым валам Всемирного океана. «Теперь куда, мернер?» — спросил арш.

«Я журналист, — пояснил Хетцель. — Мне поручили написать статью о докторе Дакре и его работе. Вы с ним знакомы».

«Нет, не знаком».

«Как насчет Сабина Крю — вы его знаете?»

«Его следовало утопить. Ухаживать за полутрупом неправильно, это навлечет беду. Можете так и сказать своим читателям».

«Обязательно об этом упомяну, — пообещал Хетцель. — Говорят, что теперь Сабин Крю живет со своей матерью, Фарукас».

«Я был в таверне, когда Импи вам об этом сообщила, — заметил рыбак. — Она много чего наговорила и продолжала говорить еще долго после того, как вы ушли».

«Она умеет красочно выражаться, — согласился Хетцель. — Так что отвезите меня к дому Фарукас».

«Как вам угодно».

Лодка плыла мимо белых песчаных пляжей, наклонившихся к воде кокосовых пальм, сиреневых и розовато-лиловых ганджей, розовых хорджиан, тянувшихся на десятки метров лиан с большими белыми цветами, напоминавшими раструбы валторн. Лодка скользила то по лазурно-прозрачному мелководью, то над темными синими глубинами; перегнувшись через борт, Хетцель мог наблюдать за всевозможной морской живностью — на подводных камнях шевелились существа, похожие на белые перчатки с черными напалечниками; искристые голубые иглы сновали из стороны в сторону, одновременно останавливаясь; мимо проплыла снежно-белая трехметровая рыбина с расширяющейся, как лезвие топора, клиновидной головой полутораметровой ширины; из-под скалы выползала тварь, которую рыбак назвал «морским скелетом» — нечто вроде решетчатого пятиметрового скорпиона с клешнями на обоих концах; пугливо спасались от лодки бесчисленные стайки мелкой рыбешки.

Через некоторое время рыбак протянул руку: «Вот „Бар Тинкума“ и дом Фарукас».

Дом белел на слегка возвышенной насыпной площадке среди фруктовых деревьев, за вереницей кокосовых пальм — сооружение из кристаллизованного песка, гораздо более внушительное, чем ожидал Хетцель. За приближением лодки наблюдала облокотившаяся на поручень веранды женщина из племени аршей. Хетцель спросил: «Это Фарукас?»

«Да, это она там стоит».

«Давайте причаливать».

Рыбак привязал лодку к бетонному пирсу; Хетцель спрыгнул на берег и поднялся по тропе к дому. С тех пор, как он увидел ее издали, женщина на веранде не сдвинулась с места. «Добрый день! — позвал Хетцель. — Вы — Фарукас?»

«Да, я — Фарукас».

Хетцель присоединился к ней на веранде; женщина смотрела на него с опаской. Как у всех аршей, у нее была приземистая фигура с массивными плечами и короткими толстыми ногами. Ее уши, и так уже растопыренные и обвисшие, были дополнительно растянуты серьгами-затычками из резной киновари; нос, кривой и мясистый, висел подобно неудачно выросшему огурцу: «Зачем вы сюда приехали, сударь?»

«Где находится Сабин Крю?»

«Здесь его нет!» — с гордой решительностью заявила Фарукас.

Из дома послышался какой-то шум, словно кто-то передвигал стул по деревянному полу. Хетцель заметил: «Вы говорите, что его здесь нет. Кто же, тогда, производит этот шум?»

Перед тем, как Фарукас успела ответить, Хетцель прошел мимо нее внутрь жилища.

Он оказался в продолговатом помещении с белеными оштукатуренными стенами, разделенном на две половины низким прилавком, на дальнем конце которого были расставлены лотки с кашей и печеными фруктами. За прилавком стояли три роскошных существа, каждое на две головы выше Хетцеля. Остроконечную, словно выделанную из белесой дубленой кожи физиономию каждого существа увенчивали пара винтообразных золотистых рогов и гребень из пучков длинных разноцветных перьев — алых, серых, лиловых, оранжевых. Под головой воротник черного меха нависал над обширной грудной клеткой, тогда как головной гребень продолжался, спускаясь вдоль спины. «Колоритное собрание, нечего сказать!» — подумал Хетцель. Существа эти явно отвечали своему популярному прозвищу, «пламенеоны». Смерив Хетцеля вопросительно-высокомерными взглядами, аборигены вернулись к кормежке. В «человеческую» секцию помещения зашел четвертый пламенеон — заметив Хетцеля, он замер, неподвижно глядя на непрошеного гостя: существо не такое высокое, как другие, потяжелее и поплотнее, с большой, почти шарообразной головой.