Майкл Салливан - Полый мир

На одной стене обилие железа и проводов расступалось вокруг двух непримечательных предметов. Первым был календарь за 1993-й год с чёрно-белыми фотографиями Энсела Адамса, запечатлевшими Йосемитскую долину. Его Эллису подарил на Рождество пятнадцатилетний Айзли. Каждую страницу украшали восхитительные горы и водопады, но календарь всегда был раскрыт на сентябре — на любимом снимке Эллиса. На том месяце, когда умер Айзли.

На постере по соседству была изображена команда «Меркурий семь». В детстве он висел у Эллиса в спальне рядом с похожими снимками космонавтов из программы «Аполлон». Эллис обнаружил его на чердаке, пока искал лишний кабель, и не устояв, приколол в гараже. На слегка выцветшей фотографии впервые всему миру предстала семёрка космонавтов США — девятого апреля 1959-го, когда Эллису ещё не было и трёх лет. Два ряда решительных с виду мужчин в блестящих костюмах и белых шлемах. Больше всех ему нравились Джон Гленн и Алан Шепард. Последний — особенно. Не только потому, что он стал первым американцем в космосе, но и потому, что совершил этот подвиг на пятый день рождения Эллиса.

Войдя в гараж, он закрыл за собой дверь. Было сложно дышать, каждый вдох хрипел в груди, но, похоже, в этот раз подвели не только лёгкие. У него внутри разбилось что-то другое.

Спроси кто-нибудь, любит ли он жену, Эллис ответил бы «да». Хотя не знал толком, что значит «любить». Это всё равно, что пытаться представить себе рай. Если он пробовал дать чёткое определение, в голову лезли избитые штампы — те сопли, за которые фильмы и песни выдавали любовь. «Вторая половинка», «ветер между крыльев». Красивые, удобные фразы, но кто на самом деле что-то подобное испытывал? Он к Пегги таких чувств не питал, и она к нему, скорее всего, тоже.

Познакомились они на вечеринке у Билли Рэймонда, друга Уоррена. Прошло шесть лет с окончания школы, Эллис как раз получил первую степень магистра, а Уоррен работал в сборочном цехе в Уиксоме. Он и уговорил Эллиса пойти к Билли. Уоррен всегда чем-то притягивал девушек, тогда как Эллису было проще привлечь к себе молнию. И его потрясло, когда с ним вдруг заговорила Пегги. Она была красивой, и Эллис радовался, что на него хоть кто-то обратил внимание. Несколько месяцев они периодически встречались, и однажды Пегги призналась, что беременна и боится, что Эллис бросит её, как Уоррен — свою Марцию. Но Эллис поступил правильно. По крайней мере, так ему тогда казалось.

Они с Пегги разговаривали нечасто. Он работал в «General Motors», повышал эффективность солнечных панелей и аккумуляторов, а Пегги отдавала всю себя Айзли. Сын служил мостиком между ними, их общим интересом. С его смертью они превратились в двух незнакомцев под одной крышей. Поэтому Эллиса поразило, как больно по нему ударила её измена.

Да, они не жили «душа в душу», но Пегги всегда была рядом. Они друг другу доверяли. Могла исчезнуть гравитация, измениться скорость света, пропасть бесследно смерть и даже налоги, но всегда будет Пегги и Эллис услышит: «Чтобы не опаздывал, сегодня вторник — у нас лосось на ужин». Письма в его руках означали, что солнце больше не взойдёт. Мир перестал вращаться, время остановилось.

Или нет?

Скоро Пегги вернётся для серьёзного разговора. Только Эллис не хотел говорить. И никого не хотел видеть. Уж лучше просто исчезнуть.

Он глянул на сиротливое автомобильное кресло за стеной пластиковых ящиков.

«Время не остановить. Разве только для меня».

Он поднялся, дошёл до коробки с предохранителями на стене и щёлкнул заранее установленными выключателями. Теперь они пропускали ток, и Эллис мог использовать всю мощность электростанции Детройта, пока не расплавятся провода или на станции не сработает аварийный выключатель. А это произойдёт очень скоро, но Эллис к тому времени выкачает достаточно мегаватт. Лампы под потолком заметно притухли: машина начала отнимать питание у дома. Воздух в гараже наполнился тихим гулом, как от высоковольтных линий.

Эллис снял плащ и сунул под моток троса. Всё нужное собрано ещё несколько месяцев назад. Он обвёл взглядом гараж, задержавшись на календаре. Вот и весь его мирок. Эллиса охватило одиночество, будто он оказался посреди пустыни; осталась только машина времени — единственная дверь в конце коридора, откуда нет пути обратно.

Он сел в кресло и поставил ящики на место. Через их ячейки виднелся постер с космонавтами. Может, они чувствовали то же самое, когда поднимались в ракету и готовились к прыжку в неизвестность? Должно быть, сознавали, что после всё изменится: и для них, и для всего мира.