Джон Бойд - Опылители Эдема

— Вы боитесь Пола, Фреда? — спросил доктор Янгблад.

— Боюсь за него, — ответила она, — я буду задавать ему наводящие вопросы, а психолог сможет анализировать ответы.

— Он у вас уже есть, — сказал доктор Янгблад, — в пуговице рабочей куртки.

— У вас есть подозрения? — спросила Фреда.

— Нет, — ответил он, — это введено недавно как стандартное оперативное мероприятие для этой планеты.

Пол ждал на коралловом уступе, о котором говорил ей Хал, куда вертолет направлялся подаваемым Полом сигналом посадки. В послеполуденном солнечном свете он выглядел молодым Моисеем с вьющейся русой бородой, длинными волосами, в обносках бриджей, с мачете, подвязанным к поясу. С тридцатиметровой высоты она могла видеть, что он загорел под солнцем Флоры и что под этой бронзовой кожей играли мышцы даже в таких местах, где прежде она мышц вовсе не замечала.

Он подхватил ее из двери вертолета на руки, и прошла целая минута, прежде чем ее нога коснулись земли. Остаточные следы ее фобии к прикосновениям исчезли окончательно. Фреда чувствовала, что наверняка позволила бы ему попытаться установить рекорд выносливости, если бы доктор Янгблад не выказывал недовольство и в конце концов не уговорил Пола опустить ее на землю.

— Я должен освидетельствовать ваше физическое и умственное состояние, — сказал доктор. — Сколько пальцев?

— Два, — ответил Пол. — А что с земной женщиной? Она выглядит немного осунувшейся.

— Сядьте на камень, — сказал доктор, угрожающе размахивая резиновым молоточком, — и положите ногу на ногу.

— Стойте в сторонке, доктор, когда будете стукать. Я боюсь сбросить вас ногой с утеса.

Состояние здоровья Пола удовлетворило психиатра, и Фреда стала наблюдать за выгрузкой тюка с ее оборудованием, а Пол разговаривал с доктором.

Тюк с вещами Пола был упакован и готов к отправке, и пилот погрузил его на борт.

— А где же твой полевой журнал наблюдений? — спросила Фреда.

— Поговорим о нем по прибытии на место, — буркнул Пол.

По сигналу взлета вертолет набрал высоту и оставил их одних на тысячеметровой высоте над уровнем моря; Пол повернулся к ней.

— Твое мачете — это все, что тебе понадобится нынче ночью. Я хочу привести тебя на место до захода солнца, чтобы показать вид, открывающийся с пика Солнечного Заката. Это в шестнадцати километрах пешего хода отсюда, а по пути я покажу тебе орхидеи. Становись!

Он крупно зашагал по кораллам босыми ногами по направлению к линии зарослей орхидей, находившихся на порядочном расстоянии, говоря на ходу;

— Старые рифы полностью поглотили поток лавы из вулкана, и поэтому почва внутри кораллового кольца очень плодородна. Есть еще одна терраса орхидей выше нас, и одна — ниже. Выше орхидей растет лес умеренных широт, за ним — страна лугов, а дальше начинается конус вулкана. Внутри конуса есть озеро, а трещина, вон там в утесе, образована потоком воды, вытекающей из озера. Эти ближайшие к нам орхидеи — мужские. Они выставлены по периметрам зарослей и вблизи трещины, отгораживая заросли от потока.

— По ночам, как мне известно, они ходят ухаживать за женщинами, — заметила Фреда.

Пол засмеялся:

— Это был спонтанный ответный импульс на высказанную Халом Полино идею. Я никогда не относился к этой гипотезе серьезно, но впереди было так много для меня непонятного, что я был готов работать с какой угодно гипотезой.

— Да ладно, Пол. Как они опыляются?

— Я построил теорию. В основном она исходит из экологии острова и позволяет объяснить, почему заросли мужских орхидей выставлены по периметрам.

Они уже были около зарослей; Пол подошел к орхидеям и вытащил из земли мертвый стебель, который угнездился на коралловой прожилке, но не смог выжить. Он показал ей раздвоенный корень с двумя яйцевидными наростами в его развилке. Она взвесила растение на руке.

— Карон-тюльпаны были ни то ни се по сравнению с этим.

— Они находятся на более низком уровне шкалы, — заметил он, не говоря о какой шкале ведет речь, и добавил: — Я полагаю, ты их уничтожила.

— Да. Они оказались смертельно опасными, — говорила она, пока они входили в заросль по чистой, поросшей только травой тропке более метра шириной. — Ты проторил эту тропу? — спросила она.

— Нет. Заросли иссечены ими вдоль и поперек. Тропы между мужскими и женскими цветами более широкие и всюду ровно полтора метра. Постоянная ширина проходов дала мне первый намек на их способ опыления.

Фреде было и приятно, и любопытно. Без тропинок было бы трудно пробираться между толстыми стеблями — некоторые были высотой до двух с половиной метров — с завитками, свисающими немного выше бедерного утолщения, и крупными пластинчатыми листьями ниже бедер. Шагая следом за ним, она пристально вглядывалась в громадные цветки, имевшие окраску от белого до бледно-розового.