Джон Бойд - Опылители Эдема

Она была благодарна им за добродушное подшучивание, но ей хотелось быть предельно прямолинейной.

— У нас, ученых, дисциплина иная, чем у военных, джентльмены. Для нас Флора — объект, а не субъект. Мы так же индифферентны к ней, как хирург безразличен к телу красивой женщины, которую он оперирует.

— Ну, Фреда, теперь я совершенно уверен, что, прежде чем сделать предложение, Пол не загружал вашу объективку в компьютер, потому что он не абсолютно индифферентен к красоте. Даже для цветка он так рассчитал время, что тот прибыл в пору своего цветения.

Проницательность коммодора с возрастом не ослабла. Фреде стало стыдно, что не она первая разглядела, сколь внимателен Пол; но и у нее не было сомнений в том, что Пол не загружал ее формуляр в компьютер. Да и ей не приходило в голову сопоставлять свою объективку с его, хотя его формуляр она тайком все же сравнила с формуляром другого человека: просто, чтобы убедиться в совместимости и уверенно ответить «да» на его предложение.

— Но цветы Флоры цветут непрестанно. — Это замечание капитана Баррона принесло ей облегчение, и она мысленно поблагодарила его.

Анализируя появившееся ощущение облегчения, Фреда поняла, что ее угрызения совести возникли из страха, а страх — из сомнения. Каким-то образом слова капитана Баррона вернули ей веру в отсутствие у Пола чувственности, а ведь именно на этой вере покоилась ее уверенность в том, что он никогда не изменит Земле ради Флоры.

Замечание капитана Баррона не переставало будоражить мозг Фреды и после того, как доктор Гейнор, выполняя официальную обязанность руководителя Бюро, приветствовал собравшихся на брифинг, и после того, как доктор Гектор начал демонстрацию отснятых на планете фильмов. Если цветы Флоры цветут постоянно, не означает ли это, что они опыляются еще в зародыше? В оплодотворении есть своя логика. Неувядающий цветок отклонился от этой логики совершенно так же, как человек Земли отклонился от логики поведенческих моделей воспроизводства вида других животных. Она попыталась заставить себя сосредоточиться на том, что говорил доктор Гектор.

Однако сконцентрировать внимание на его речи было трудно. Мешали «ахи» и «охи», которые раздавались в зале каждый раз, как только на экране вспыхивала какая-то новая сцена; да и операторская работа раздражала ее. Цвета были более чем подчеркнуто сочными, то ли из-за плохой съемки, то ли виной тому были особенности солнечного света Флоры. Фреда подозревала первое. Видимо, оператор метался, как одержимый. Вот он описывает камерой полную окружность по горизонту, чтобы показать подобный парковому ландшафт; отклоняет камеру вверх, чтобы включить в пейзаж облака; широким размахом опускает ее вниз, направляя на рощицу деревьев, выстроившихся вдоль текущего в долине ручья на порядочном расстоянии от точки съемки, затем дает быстрое электронное увеличение, чтобы взять в фокус ствол отдельного дерева, как если бы это делалось для семинара по текстуре коры деревьев. Он не показывал отдельные части цветов, но создавал какие-то натюрморты, выхватывая цветочные композиции одной и той же заросли с четырех или пяти углов съемки. Одного чередования панорамных охватов со статическими задержками было достаточно, чтобы вызвать головную боль; и она взяла себе на заметку на ближайшем же административном совещании попросить слова, чтобы поставить вопрос о работе операторов. Она, конечно, не из тех, кто по пустякам вмешивается в дела других подразделений, но Управление Кадров не должно допускать к работе кинооператоров, которые — тут нечего и сомневаться — только что унесли ноги из подпольного кинопроизводства.

Однако она достаточно тактична, чтобы не поднимать вопрос о том, что ее очень сильно встревожило и чему она не находила объяснения — поведение самого доктора Гектора. В учебной аудитории его голос шелестел потоком данных — таких точных, таких весомых и неоспоримых, что только начав слушать его лекции, она смогла постичь мастерство быстрого конспектирования. Теперь же, его комментарии были такими пылкими и такими несообразными, как будто это говорил влюбленный. Ей приходилось буквально выхватывать из потока его поэтики хоть какие-то фактические сведения.

Один такой факт появился внезапно в самом конце разглагольствований о прелестях плавания в стремнинах Флоры, —.. плывя под сводами этих тоннелей из зелени с колоннадами серых стволов, или следя за фосфоресцирующей кильватерной дорожкой ночью, как бы возвращаешься в чистоту мальчишеского детства, к его радостям, еще более светлым из-за безотрадности ушедших лет, а вокруг нет ни пчелы, ни комара, которые могли бы ужалить кого-то в голый зад. На Флоре нет насекомых.