Айнур Сибгатуллин: Завещание профессора Аль-Муртада

Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!

Любезный брат мой Омар! Если ты читаешь это послание, значит, ангел смерти Азраил уже пришел забрать мою душу, дабы я предстал перед Всевышним Аллахом.

Адвокат Керим-бей любезно согласился принять меры к розыску и оформлению всех прав на наследство в твою пользу. Употреби же мое состояние, как подобает истинному правоверному, и да будет тебе благо на земле.

Ты, наверное, удивлен – как такой богатый человек, как я, умудрился умереть? Как вообще это могло произойти в наше время, когда само понятие смерти почти забыто? Ведь ныне любой житель бывшего Парижского халифата может поменять изношенное тело в биопринтере. Большая часть из которых принадлежит моей корпорации. И нет такой части человеческого тела и сознания, которые нельзя было бы заменить или превратить в нечто сверхъестественное, сделав себя практически бессмертным и всемогущим.

Что ж, я расскажу тебе, как дни моего бренного существования подошли к концу.

Но сначала, на тот случай, если ты стер воспоминания, напомню тебе обстоятельства нашей жизни. Увы, слишком многие стали зачищать свою память, дабы освободить место для обретения новых сверхспособностей. Да что говорить – сам я часто любил пополнять свои познания в языках и науке, удаляя ненужное из сознания. Это все же лучше, чем, Астагфируллах, приращивать вторую голову или расширять череп, как делают сейчас многие ученые мужи.

Итак, наша семья перебралась в Европу в потоке беженцев из Леванта незадолго до того, как начался первый западный джихад. И все те годы, пока шла война, мы провели в лагерях. Тысячи и тысячи мусульман предстали перед Аллахом, включая наших родителей и трех сестер, умирая в муках от издевательств, голода и болезней. Последней из сестер на моих руках угасла семилетняя Айша. Ты помнишь, что просил лагерный врач в обмен на ее излечение?

А потом был второй, и третий, и, наконец, четвертый, последний джихад, после которого земля куфра признала власть халифа.

И когда я вышел на свободу, то поклялся, что буду лечить людей. Я хотел стать вторым Авиценной. А ты решил пойти учиться на офицера шариатской гвардии. Но вначале нас вместе с другими детьми отправили в одно из многочисленных медресе в центре Берлина.

Однажды мы с тобой стали свидетелями того, как при подрыве последнего кафедрального собора в лицо солдату из оцепления попали осколки стекла. Он кричал так, что мне иногда до сих пор кажется, будто я слышу его вой. Через несколько недель по дороге в медресе мы случайно встретили солдата. Его лицо почти зажило. Но уродливые шрамы теперь испещряли лоб и щеки на всю жизнь.

Мне было странно видеть, что врачи не сделали гвардейцу шариатской гвардии качественной операции. Это при том, что в городе было полно докторов, занимающихся пластической хирургией. И многие дамы в хиджабах и без, гуляющие по центральным улицам, судя по их губам и другим частям тела, явно побывали там не один раз.

В тот день на уроке в медресе мугаллим Мустафа-бей вызвал меня читать вслух Священный Коран. Я открыл книгу и прочел слова, приписываемые Иблису: «Я приложу все усилия, чтобы увести людей от верного пути; возбужу у них несбыточные желания, буду приказывать им, и они изменят творение Божье!»

Дочитав эти строки, я обратился к мугаллиму с вопросом:

– Мустафа-бей, а что, правоверным вообще запрещено что-либо изменять в себе? Все-все?

Мугаллим усмехнулся.

– Это зависит от того, является ли подобное изменение необходимым или излишеством. Если по медицинским показаниям необходимо, например, лечение косоглазия, то это дозволено. А если кому-то хочется лечь под нож хирурга только ради того, чтобы сделать себя более привлекательной, то это харам!

– Почему же тогда столько людей ходят к пластическим хирургам и…

– Я же сказал тебе, мальчишка, что это харам! А те, кто совершает его, – ответят в свое время перед Аллахом! А до этого еще и перед городским шариатским судом!

И тут я задал вопрос, который в дальнейшем изменил мою жизнь и жизнь миллиардов людей.

– А что, если бы врачи смогли бы делать такие операции, чтобы люди становились такими, такими… какими никогда не были.

Мугаллим нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, нарастить человеку крылья, чтобы он смог летать. Вживить людям жабры, чтобы они смогли плавать под водой бесконечно долго. Наделить мышцы людей силой, с которой они бы могли крошить камни. Или передать способности читать мысли, двигать предметы усилием воли…