Николай Шагурин - Эта свирепая Ева (Сборник)

— Я давно не имею известий о положении в мире, но полагаю, что договор великих держав, заключенный несколько лет назад, запрещающий размещение на дне морей и океанов и в их недрах ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения, этот договор остается в силе?

— Да. Никто его не расторгал. Но нельзя забывать, что существуют силы, весьма могущественные, которые, хотя и не имеют статута государственной власти, в своей ненависти к миру и прогрессу не остановятся перед нарушением каких бы то ни было договоров и законов…

Альстад задумался.

— Вы, вероятно, правы, — сказал он. — Но солнце уже высоко, пора идти. Да вы и голодны…

И только теперь Кудояров ощутил поистине волчий аппетит.

Альстад вывел его из ущелья через проход в каменном завале, который Кудояров сам никогда бы не обнаружил. Они двинулись в сельву.

— Сейчас мы пойдем местами, по которым не рискуют ходить даже индейцы других племен, — предупредил Альстад. — Деревня находится в кольце зыбучих топей. Идите за мной след в след и помните: один неверный шаг, и трясина поглотит вас…

И норвежец пошел вперед легким шагом индейца-охотника, для которого сельва — родной дом. Он вел Кудоярова мрачными местами, где путь то и дело преграждали упавшие деревья, через жуткие болота, над которыми висели тучи крохотных крылатых бандитов. Альстад, казалось, не чувствовал их укусов, его спасал густой слой краски, покрывавший тело.

Так они шли около часа; наручные часы Кудоярова, морские, астрономические, с лунным календарем, численником, водонепроницаемые, показывали полдень.

Но вот перед ними стремительно пробежал тапир, а затем скользнула огромная змея — страшный обитатель сельвы — бушмейстер. Это означало, что они ступили на твердую почву.

Наконец Альстад вывел спутника на большую зеленую поляну, на которой полукольцом расположились десятка два хижин на сваях, крытых пальмовыми листьями.

Товарищи восторженно приветствовали начальника экспедиции.

— Где вы пропадали? — шепнул ему Скобелев.

— В лечебнице, единственной в своем роде не только на этом материке, но и во всем мире. Потом расскажу.

Хижина, куда поместили товарищей Кудоярова, ничем не отличалась от других. После завтрака, состоявшего из мяса дикой свиньи, жаренного на длинных и тонких бамбуковых прутьях, Альстад сделал Кудоярову знак следовать за ним.

— Это — «табу», священная хижина, вход в которую без моего разрешения запрещен под страхом смерти, — пояснил Альстад, взбираясь по лесенке.

Ничего примечательного, кроме циновок на полу и пучков трав под потолком, здесь не было. Но вот Альстад вытянул из угла большую плетеную корзину и поднял крышку. Кудояров увидел пачку блокнотов и портативную рацию.

— В здешнем климате такие устройства быстро портятся, сказал норвежец. — Какие-то жучки изъели пластиковые футляры аккумуляторов. Фактически я уже почти два года не имею связи с внешним миром и не знаю, что там творится.

— Что же вы нам посоветуете? — спросил Кудояров. Альстад достал из корзины карту, свернутую трубкой, и раскатал ее.

— Ваш моторист сказал мне, что на глиссере имеется большой запас горючего. Но идти вверх по реке не следует, там на многие сотни километров сельва безлюдна. Вам нужно снова спуститься вниз по реке, выйти в океан. Вот здесь, не так далеко от побережья, лежит небольшой остров Равенуи, а на нем расположена французская станция обнаружения ураганов и слежения за ними. Это серьезное учреждение, и вас там радушно примут.

— Отлично, — сказал Кудояров, рассматривая карту. — Ведь именно на этом острове нам предстояло рандеву с французским кораблем «Фламмарион».

— Ну, тем более. А теперь я попрошу вас об одной услуге…

— Все, что в моих силах… Я ведь обязан вам жизнью. Но не догадываюсь, чем могу быть вам полезен.

— Когда вы выберетесь отсюда и окажетесь среди своих коллег, отправьте две радиограммы.

— Конечно, я это непременно сделаю. Больше — я даю вам слово по возвращении из экспедиции побывать в Осло в вашей семье и рассказать ей все, что я видел.

— Если вы это сделаете, я буду вашим должником до самой смерти.

— Извините, Лейф, но я не могу ручаться, что вернусь благополучно из этой экспедиции. Не буду скрывать, что эксперимент, который предстоит нам провести, связан с большим риском. Но то, что радиограммы будут отправлены, это твердо.

— Благодарю.

Альстад взял блокнот и написал две радиограммы.

«Осло, Бокс 115, Норвегия. Госпоже Ингрид Альстад. Жив и здоров, о моей судьбе не беспокойтесь. Вернусь зимой. Крепко обнимаю тебя и детей. Любящий вас Лейф».