Евгений Шаляпин: Остаться человеком

– Что у нас сегодня важного? – Спросил Гектор, потягивая густое варево.

– В Гаппе шествие за права мутантов. Движение перекрыто, городской совет дал разрешение на применение водометов и газа, – раздался немного приглушенный неподвижной бронзовой маской, выполненной в виде прекрасного лица, голос.

– Понятно, что еще?

– Осуждены двое воров-рецидивистов, орудовавшие в районе Зеленой улицы. Приговор – десять лет каторги. Авария на водонапорной башне номер четырнадцать. После семи часов обещают восстановить водоснабжение. По предварительной информации – авария техническая, никаких признаков диверсий. Происшествий больше нет. Цены на хлеб и соль снижены на четыре и девять процентов соответственно. Из интересного: компания «Беллос» выпустила новый тип линз с напылением, и синхронизаторы следующего поколения, совместимые с вашими имплантами.

– От информаторов?

– Двадцать минут назад поступили два сообщения, печать «секретно», оранжевая метка, – служанка положила на стол два мятых конверта.

– Хорошо, Северина, спасибо, можешь идти.

Женщина слегка поклонилась, развернулась и удалилась в маленькую каморку с рабочим столом, четырьмя телефонными аппаратами и лотком пневмопочты. Одна ее рука была полностью заменена отливающими полированной медью и сталью протезом с канцелярским комбайном вместо кисти. Встроенные в левую металлическую руку пишущие приборы сухо щелкнули и принялись с большой скоростью покрывать листы бумаги мелким, но отлично читаемым текстом. Занятие проституцией и употребление наркотиков привели к принудительной специализации, поставив Северину на путь вечного служения обществу, о чем говорили клейма на ее механических частях и татуировки на теле. В деле написания нудных отчетов и как стенографист она была просто незаменима.

Поработав над рапортами агентов и осведомителей, маршал потер шрам над переносицей, оставленный силовым клинком, лишившим его глаз. Бумажная работа всегда утомляла. Гектор заглянул в небольшую, обтянутую кожей шкатулку с мягким, разделенным на секции покрытием внутри, содержащую дополнения и фильтры для его окуляров. Одна из линз треснула во время последней операции. Расследование убийства и арест преступника всколыхнули как полицию, так и службу имперских маршалов. Еще бы! Первое убийство в верхнем городе за два с половиной года! Похожие на гигантские грибы с прозрачным куполом, города-шпили по праву считались самым безопасным местом вот уже много лет.

– Северина, дорогуша, запиши меня, будь добра, к Терции. Сегодня, на девять часов.

– Как скажете, экзекутор. Что-нибудь передать?

– Ничего особенного, причина визита – трещина в светофильтре, и снижение скорости автофокусировки основных объективов.

– Поняла, сейчас позвоню, – служанка подняла эбонитовую трубку и попросила оператора соединить с институтом оптики.

Закончив обработку сообщений, маршал упаковал краткое содержание, свои комментарии и запросы в капсулу и передал роботизированному секретарю для отправки. Немного посидел, размышляя о вечном, прикинул время, как лучше добираться – служебным транспортом или общественным, потом резко встал и, кивнув на прощание Северине, отправился править глаза.

Здание Управления на разных уровнях соединялось с соседними – Архивом и Библиотекой подвесными стеклянными галереями, украшенными, как и все имперские города, стилизованными бронзовыми шестернями с восемью зубцами. Под металлическим полом с мягким покрытием по многочисленным трубам в разных направлениях то и дело проносились капсулы пневматической почты. Отдельные посты охраны, отсекающие нежелательных посетителей, без дополнительного контроля пропускали Гектора, увидев его удостоверение. С другой стороны Библиотеки, на уровне третьего этажа, трамвайная линия, проложенная над городскими улицами и радиусами, несла граждан по артериям шпиля.

Закругленный грохочущий вагон, цепляющийся за контактный рельс, довез маршала до Площади Победы и унесся дальше, шипя и поскрипывая на поворотах. С высоты трамвайной остановки тот по привычке оглядел площадь. Около мраморного памятника, изображающего мощную женщину с оскаленным черепом вместо лица, пригвождающую штыком неведомое чудовище к постаменту, играли дети, прыгая по дорожкам и подставкам. Ради этого веселого смеха и беззаботной жизни честных граждан, стоило всеми силами победить в Последней Войне и уничтожить остатки тасса и их приспешников из числа людей, под корень вырезав последний вид разумных существ, кроме человечества. Хомо Сапиенс огнем и мечом утвердил свое право на жизнь, подвергнув всех остальных жесточайшему ксеноциду. Перед глазами встала картина уничтожения. Поля боя, заваленные трупами и руины городов.