Владимир Венгловский - Земля – Денеб

Надо будет попросить пухленькую пани кормить Гавела в его отсутствие.

Когда Ясик вернется в Варшаву, то узнает о гибели Крыси и Тадеуша. Он будет приносить на ее могилу красные цветы и снова рисовать картины. Он будет видеть Зону, какой он видел ее в Хармонте и своих снах. И всё чаще в сновидениях будет появляться оранжевый восход над спящим городом.

Грег Ковальски, без определенных занятий

Догнала тебя Зона, Грег, выполнила обещанное. Давно должен был ослепнуть куриной слепотой, как и другие из твоего квартала. Или ты всё еще во тьме идешь? Сколько времени прошло? Может, ты попал в то пространство, что сжато в «черных брызгах»? Отомстил начальничек, завел в ловушку. Ему темнота нипочем.

Впереди зажглись лиловые огоньки. Выходит, что не ослеп! Грег бросился к огням и остановился, увидев, что они вспыхивают на плаще Призрака.

– Зачем ты снова здесь, человек? – спросил Призрак.

Грег попятился.

– Ты пришел за хабаром?

Грег развернулся и побежал. Впереди вновь появился Призрак.

– Это твое счастье, сталкер?

Грег споткнулся и упал на четвереньки, почувствовал ладонями холодный бетон. Огоньки теперь сверкали повсюду. Они были уже не лиловыми, а голубыми, словно горящий спирт. Они сжимались, кружась в хороводе. Голос Призрака звучал со всех сторон. Грег вскочил и бросился к темной фигуре, схватил за одежду, но это оказался не Призрак, а Хромая Сабака. Мертвец смотрел на сталкера неподвижными пустыми глазами.

– Старая сволочь! – Грег оттолкнул мертвеца и кинулся бежать.

Пол провалился. Ступни угодили по щиколотки в «ведьмин студень». Грег упал на пол. Голубое пламя поднималось по ногам, превращая их в желе. Грег плакал и полз, пока холодный огонь не разлился по всему телу.

Ярослав Новак, художник

Ясик потер правое запястье. Скорее всего, останутся синяки от хватки горбуна. Надо понять, что происходит. Он в темноте. Он в Зоне. Он сам. Рядом ругался Грег, срываясь на детский плач. Затем послышался захлебывающийся вскрик. Новак попятился и уткнулся спиной в стену. Закрыл глаза, хотя в этом не было нужды. Но так было спокойнее. Можно представить, что ты дома, в маленькой уютной квартире, пропахшей красками. У каждой из них свой запах. Зеленый пахнет ветром и голубями. Красный – радостью, шампанским и смертью. Оранжевый – надеждой и бесконечностью. Ясик раскрыл воображаемое окно. За окном в воздухе стоял человек в черном плаще.

– Кто ты? – спросил Ясик, совсем не испугавшись. – Зачем ты пришел ко мне?

– Я? – удивился человек. Голос был скрипящим и чужим. – Я думал задать этот вопрос тебе.

Незнакомец неожиданно засмеялся.

– Это ведь ты пришел ко мне в Зону. Что ты здесь ищешь?

Послышалось хлопанье крыльев, пан Гавел сел на плечо незнакомца и недоуменно уставился на Ясика, словно удивляясь своему поступку. Незнакомец пригладил голубю хохолок.

– Разве я что-то ищу? – вопросом на вопрос ответил Ясик.

– Конечно. Просто так в Зону не приходят. У всех есть свои причины.

– Да? – сказал Ясик. – Не задумывался. Наверное, я хочу увидеть оранжевый рассвет над Зоной. Мне кажется, что Зона зовет меня этим восходом, а я никак не могу передать его в картинах. Здесь он должен быть совсем другой, чем в моих снах. Мне надо подняться на любую крышу.

– Хочешь увидеть восход? И всё?

– И всё.

– На крыше дома?

– Да. Так ведь ближе к небу. Я люблю, когда высоко.

– Тогда иди, – сказал незнакомец.

Внизу зазвенел трамвай. Ясик открыл глаза. Он стоял на крыше старого дома, и Зона лежала у его ног.

Горбун Цмыг, безработный по инвалидности

Темнота давила неопределенностью. Темнота шевелилась невидимыми щупальцами, дышала в затылок и жила собственной жизнью. Каждый шаг мог привести к ловушке. Поэтому Цмыг ждал. И слушал.

Далеко-далеко смеялась девчонка. Цмыг узнал голос – он уже его слышал когда-то давно, в прошлой жизни. Девушка даже приходила к нему в больницу. Вначале. Потом перестала. Они давно не виделись. Странно – городок маленький, а два человека не видятся. Может быть, потому что ты живешь только в Зоне, Цмыг? В Хармонте появляешься не ты, а жалкий горбун, который никого не видит и не слышит?

Смех превратился в грохот – с таким звуком падает огромная цистерна. Она катится, дребезжа, подминая под себя мелкие препятствия, и этот шум поглощает крики разбегающихся людей. Цмыг крепко зажмурился. Этого не может быть. Это осталось в далеком прошлом. Зона слушает нас и запоминает? Зачем? Он не побежит. Нельзя бежать. Он выстоит. Цистерна всё ближе. Цистерна катится быстрее и быстрее. Грохот уже рядом.