Владимир Венгловский - Земля – Денеб

– Может, сегодня того… не вылезет? – спросил он.

– Тогда придем завтра, – ответил Цмыг. – План хорош. Мальтиец говорит, что уже так делал.

– Трепло твой Мальтиец! Трепло и стукач! Небось, заложил нас Нунану.

– Не думаю… Тихо! Слышишь? Вон, справа! Пятая от нас могила.

Грег прислушался. В ночной тишине перекатывались грудки земли. Шур-шур-шур – тишина. Шур-шур-шур – тишина. Словно под землей ворочался большой крот, разгребая могилу изнутри.

– Лезет, – прошептал Грег.

Цмыг ухмыльнулся. Мертвяки, или, как их называли в Институте, муляжи, появлялись регулярно. Почти каждую ночь их можно было увидеть на улицах Хармонта. Они целеустремленно возвращались к своим бывшим домам, распространяя запах разрытых могил. Пытались пройти сквозь запертые двери. Толкались у оград, пока их не увозили сотрудники Института или не пропускали внутрь хозяева. Добравшись до цели, мертвяки останавливались и замирали, словно роботы, выполнившие задачу и ожидающие новых команд.

В последнее время начали выбираться те, кто до Посещения жил в самой Зоне. Мертвяки шли в заброшенные дома Слепого и Чумных кварталов. Обходили опасные области, аккуратно обминали «комариные плеши», не попадали в зону поражения «чертовой капусты», словно заранее чувствовали скрытые преграды. Добирались до пустых домов и исчезали в их темных недрах.

Сталкеры до сих пор не ходили в кварталы, и они остались непаханым полем по количеству хабара. Дома – опасны. Близкие стены грозят смертью, если не знаешь верной дороги. Либо справа, либо слева всё должно быть чисто на сто шагов. Тела глупцов, забывших про эту вторую заповедь сталкера, указывают дорогу ошибок. Кажется, что верного пути в заброшенные дома вообще нет. Но муляжи проходят.

Так родился план: дождаться мертвяка из Зоны, пойти за ним следом, минуя ловушки, запомнить дорогу, набрать хабар и вернуться.

Сначала показалась одна рука, выползшая из норы большим пауком-пятерней. Затем по осыпающейся земле заскребла вторая. Пальцы ухватились за края провалившейся ямы, и мертвяк вытолкнул себя на поверхность. Грег поднял фонарь, направив луч в лицо ожившему трупу. Блеклые рыбьи глаза немигающее смотрели на сталкера.

– Черт меня подери! – воскликнул Грег. – Это же Дуглас – Хромая Собака! Ну, здравствуй, начальничек!

Дуглас, вернее его муляж, повернулся и пошел в глубь Зоны.

– За ним, быстрее! – Цмыг поковылял за мертвяком. – Подъем, художник! Держись за нами. След в след.

Дуглас-мертвяк остановился, будто прислушиваясь к чему-то. Правая нога замерла в воздухе, так и не опустившись на землю. Мертвяк поднял голову и заскрипел. Скрип, отразившись от далеких домов, вернулся затихающим эхом.

– Жуть какая, – прошептал Грег. – Твой художник штаны не испачкал?

Новак без следов испуга глазел на мертвяка.

– Зовет кого-то, что ли? – поинтересовался он.

– Сам у него и спроси, – сказал Цмыг и зло посмотрел в спину мертвяка.

Вдалеке раздался ответный скрип. Мертвяк дернулся, опустил ногу и продолжил путь.

«Хоть раз услугу окажешь», – думал Грег, шагая за Дугласом.

Вот так же он вокруг тебя ходил, как надсмотрщик при рабах. Поднимаешь тяжелую лопату-«штопку» двумя руками, опускаешь стальной наконечник в щебень – ух-х! «Штопка» ревет, рвется из рук. А этот тип ходит и ухмыляется: работай, мол, Грег, выше себя всё равно не прыгнешь. Век тебе рельсы прокладывать и тяжести таскать. Вот и встретились, господин Дуглас. Выкуси, начальничек!

Ярослав Новак, художник, два года назад

На Кристине сегодня было красное вечернее платье – легкое и прекрасное. Оно подчеркивало стройную девичью фигуру, обволакивало нежно, словно невесомыми крыльями бабочек.

– Я хочу тебя нарисовать, Крыся, прямо сейчас!

– Ясик, не приставай.

Девушка шутливо оттолкнула его левой рукой. В правой она держала бокал с шампанским. Вокруг шумела толпа приглашенных гостей. Дорогие костюмы и шикарные платья. Бриллианты и золото на пальцах, ушах и тонких шеях. Говор, музыка, смех. Всё это смазалось для Ярослава, смешалось, разбавленное спиртным, на воображаемой палитре и выплеснулось в безумном ритме мазков Ренуара.

– Мой неблагодарный друг к тебе пристает?

Из толпы вынырнул виновник торжества – двадцатипятилетний Тадеуш, обнял Крысю за плечи и прикоснулся губами к ее открытой шее. Девушка рассмеялась:

– Ясик хочет меня нарисовать.

– Кто, этот неудачник?! Ни в коем случае не соглашайся! Он испортит твою красоту. У него же не картины, а кривые зеркала. Яська, ты хоть одну из них продал?