Ксения Неверковская - Бегущие по мирам, или Где-то там далеко она живет моей жизнью

Попрощавшись, мы вышли наружу, после чего моя недавняя улыбка резко растаяла.

– Теперь домой? – спросила я, и сразу же задумалась: словно у меня есть дом .

– Да, на сегодня наши приключения окончены.

Затем Рем пристально посмотрел на меня, и еще сказал:

– Я очень надеюсь, что на твоем лице отражается всего лишь усталость сегодняшнего непростого дня. Иначе, я могу подумать, что ты чем-то сильно расстроена. Но, если так, я не понимаю чем: ведь мы только что побывали у твоих родителей, которых ты никогда не надеялась увидеть. Больше того, вдобавок к вновь обретенным родителям тебе прибавился бонус – маленький любознательный мальчишка – твой брат. Кстати, имя у него такое странное – «Кичи».

– Да, Кичи и вправду чудо. Ты разве не слышал историю его имени?

– Как раз вышел наверное.

– Это семейная традиция, как я поняла. Меня назвали Суви Хора, и мое имя состоит из двух частей: французской – «sauvé», что означает «спасенная», и испанской – «hora», что означает «время». Вот и получается «Вовремя Спасенная».

– Гм, очень уместное значение, учитывая твою биографию.

– Это да. Правда, не в этом мире.

Я на время замолчала, но прочитав на лице Рэма ожидание продолжения истории, снова включилась в разговор.

– Так вот, я думала, что этот интереснейший способ придумывать имя для ребенка на мне и закончиться, но, как оказалось, подобные идеи до сих пор очень нравятся моим родителям. С Кичи они провернули то же самое. Его имя так же состоит из двух частей: венгерской «kicsi», что означает «маленький», и норвежской «mirakel», что означает «чудо». Вот и получается, что мой брат – Кичи Миракель, «маленькое чудо».

– Странно. Ты так хорошо говоришь о свое маленьком брате, улыбаешься называя его имя, хотя только сегодня впервые узнала о его существовании. А когда речь заходит о родителях – твоя улыбка где-то девается.

Рэм был очень наблюдательным, и все верно говорил. Но причина моего поведения пока была неизвестна мне самой, поэтому, я показала, что услышала его, но не стала ничего отвечать.

Мы уже стояли у двери огромного, и такого пустого дома, который еще вчера мне казался нереальным сказочным замком, а уже сегодня вдруг стал пустынной безмолвной постройкой.

– Что ж, не буду больше тебя мучать, сегодня был действительно длинный и насыщенный день. Я зайду к тебе завтра, ближе к вечеру, и мы обсудим наши дальнейшие действия, а пока – отдыхай.

Войдя в комнату, я даже не стала включать свет, просто улеглась на краюшек великанской кровати. В комнату проникал слабый свет фонарей, и было достаточно светло. Я смотрела на эту шикарную комнату, на все те красивые вещи, находившиеся в ней, и они были похожи на картонные декорации: жутко ненастоящие и очень хрупкие. Казалось, легкое дуновение ветра могло разнести вдребезги этот дизайнерский рай.

Что же случилось сегодня? Почему я лежу сейчас бесчувственная и обессиленная здесь, в изобилии роскоши, уюта и комфорта, и не ощущаю никакой радости от всего этого?

Во-первых: следует признать, что я сущая бездарность во всем том, что считала своими навыками и умениями. Не знаю, каким образом мне удалость найти работу в моем бывшем мире, но в любом случае, здесь мое везение уже не действует.

Во-вторых: встреча с родителями… Я не знаю, чего я ожидала от этой встречи, но это было что-то совсем другое, совсем не то. Не светских разговоров и не вежливых фраз я от них ждала. Я хотела чтобы меня обняли, прижали к сердцу, да пусть бы хоть сделали мне выговор за мою бесконечную бездарность, ну хоть что-нибудь из того, что делают родители… Эти люди проявляли больше интереса и внимания к Рэму, который им никто, а у меня даже не спросили КАК я прожила целую жизнь без них…

И да, я только что поняла, почему мой райский уголок вдруг загорелся ярким пламенем чистилища: я просто осознала, что все это не мое, все это вскоре отберут. Просто яркая вспышка, которая, засветившись однажды на мгновение, просто напомнит мне о том, какой тусклой и безрадостной является моя собственная жизнь.

Заливаясь слезами, я пролежала на краю кровати около часа, а слезы все не кончались. Вяло приподнявшись с кровати, я побрела в ванную, чтобы умыться. Но и умывание не помогло: стоило мне умыться, как новое колкое осознание действительности, заново вызывало очередную порцию слез. И, не придумав ничего лучшего, я залезла одетая в душ, и включила его на всю мощь. Из мелких дырочек резким напором выстрелили сотни струек ледяной воды. Но я почему-то не хотела поменять температуру. И почему людям в истерике хочется принимать именно холодный душ?