Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

Однако вид горничной, разряженной в роскошный наряд придворной дамы эпохи позднего ренессанса, неизбежно вызывал у ней острое чувство собственной неполноценности.

– В этом доме горничная похожа на леди больше, чем сама леди, – недовольно проворчала леди Сельма Акка, окинув критическим взглядом свое домашнее серое платье и рабочий передник с накладными карманами.

– Могу перепрограммировать интерфейс. Например, можно создать интерфейс в виде неряшливой бомжихи в лохмотьях и со спущенным чулком… Или в виде сервировочного столика на колесиках, который будет сам выкатываться из коридора на кухню… -пожала плечами Эдельвейс, одетая в небрежно запахнутый бордовый атласный халат с широкими рукавами и поясом, завязанным бантом. Именно такие удобные и практичные домашние вещи она предпочитала всем остальным, и в отличие от Сельмы, никогда не комплексовала по поводу своего внешнего вида.

Дополняли наряд Эдельвейс богато инкрустированные стразами босоножки из прозрачного, украшенного гравировкой пластика – изящная разновидность столь популярных в сельской местности пластиковых тапочек, разнообразные модели которых были в изобилии представлены на прилавках всех сельских рынков.

Прозрачные босоножки были собственным произведением Эдельвейс, ее авторской работой. Вообще-то она не собиралась заниматься моделированием обуви, но у одного из роботов в усадьбе «Темные Ели» треснули пластиковые тапочки. Покупать у фирмы-производителя такие же новые было весьма затратно, и Эдельвейс решила изготовить новую обувь для робота самостоятельно. Вот тут-то и выяснилось, что даже небольшое расхождение с фирменным изделием по форме и весу оказывает влияние на кинематику робота. В тапочках, смоделированных Эдельвейс, робот шаркал по земле ногами, цеплялся за траву и вообще был очень неустойчив. Эдельвейс сразу вспомнился рассказ о Левше, подковавшем блоху… История повторялась! Долго же ей пришлось возиться с тапочками для робота, прежде чем они перестали нарушить его балансировку!

Зато в процессе работы над тапочками для робота Эдельвейс создала массу интересных по дизайну моделей, которые потом подогнала под свой размер, распечатала и носила сама. В том числе и босоножки. Она сама разработала дизайн модели, сама синтезировала материал, чисто внешне действительно напоминающий хрусталь, только упругий и эластичный. Она отрешенно подумала, что если бы сказочной Золушке подарили туфельки из такого материала, все решили бы, что туфельки сделаны из хрусталя. Хрусталь тогда уже был известен, пластик – нет.

– Хрустальные башмачки фея-крестная подарила? – отпустила дежурную шутку Сельма, увидев прозрачные босоножки впервые.

– Фея никак не может быть крестной, так же как крестная – феей. Эти понятия- «фея» и «крестная» – явно несовместимы: крестная просто обязана быть верующей христианкой, но чтобы христианка в открытую практиковала магию! Инквизиция отправила бы ее на костер, -пожала плечами Эдельвейс.

…Этим утром выпуск новостей начался со срочного сообщения.

Эдельвейс и Сельма одновременно повернули головы к терминалу.

Многофункциональный настольный терминал размещался на кухонном столе, в простенке между окнами, выходившими в сад, но более удобного места для терминала на кухне не было. Терминал, способный функционировать в разных режимах, сейчас работал в режиме стереовизора.

Молодая корреспондентка начала бодрым тоном:

– Сегодня ранним утром в Нижнеклонском порту имело место необычное происшествие. Вот что зафиксировали камеры слежения, установленные на пирсе…

Эдельвейс насторожилась: порт находился всего в нескольких километрах от усадьбы. С удвоенным вниманием она уставилась на экран.

Уютная светлая веранда, выполнявшая роль кухни, выходила окнами на юг, поэтому этим ясным утром она была залита солнечным светом. Смотреть на стереоизображение против света, тем более немного сбоку, под углом, было не совсем удобно, изображение выглядело бледным на фоне солнечных лучей, лившихся из окон, но другого места для размещения терминала на кухне не было.

На экране возникла стереокартинка. Видно было, что съемка производилась ранним утром: небо на востоке наливалось предрассветной желтизной, отражаясь в спокойной в этот час поверхности моря Нево и окрашивая в охристые тона верхний диск стоящего на рейде огромного звездолета стального цвета.

Звездолет горел. Из иллюминатора клубами валил белый дым. Клубящаяся дымка стремительно растеклась вдоль борта и в считанные мгновенья достигла поверхности воды, заполнив собой все пространство. Казалось, корабль заволокло туманом. Дым не поднимался кверху, а опускался к поверхности воды, растекаясь по поверхности.