Евгений Кудимов - Третья рукопись Иоанна

– Смотри! – Чёрный Ангел взмахнул складками своего одеяния, и перед глазами потрясённого Стельмаха отрылась уходящая вдаль и упирающаяся на горизонте в стену пылающего огня дорога.

По дороге, словно слепые, с вытянутыми вперёд руками шли нескончаемым потоком тысячи и тысячи людей. Вопли и стенания донеслись до Бориса из движущейся толпы.

– Открою тебе тайну, Борис, – вновь прошептал ему в ухо Ангел. – Библейские события никогда не прекращались и не прекратятся, пока существует Вселенная. Человеческая душа – это огромный театр, где всё происходит в той или иной последовательности, каждый миг, каждый час, каждый день. Снова и снова отрубается голова Иоанна Крестителя, насыщаются пятью хлебами пять тысяч мужей, Иисус превращает воду в вино, оживляет мёртвых, предаётся Иудой, всходит на Голгофу…

Христос был прав, говоря о том, что «широки врата, ведущие к погибели, и многие идут им…» Посмотри на эти несчастные человеческие души! Они скорбят и мучаются, ожидая твоей помощи. Ты должен спасти для них плоть Иисуса! Не дай распять для них облик земного Христа!

Ошеломлённый натиском собеседника, Борис едва успел произнести: «Что-то я не понимаю…» – Как Ангел, раскрыл свои крылья и, поднеся их к лицу сержанта, приказал:

– Закрой глаза!

Борис закрыл глаза и ощутил, что он перемещается куда-то в пространстве с чудовищной быстротой, и, не успев даже испугаться, вновь услышал слова Ангела:

– Открой глаза и внемли!

Открыв глаза, Борис увидел, что он очутился в толпе людей, пёстро и разношёрстно одетой, быстро передвигающейся по узкой, вымощенной камнем улочке какого-то старинного восточного города. Лица людей были искажены злобой и ненавистью. Они что-то кричали на показавшемся Борису знакомом языке и яростно размахивали руками. И вдруг до него дошёл смысл их слов.

Толпа кричала: «Распни его! Распни его!»

Пока Борис пытался сообразить, где он находится и что происходит, людская река внесла его в маленький дворик, посреди которого на деревянном помосте лежал обнажённый человек со связанными руками. Свистел бич палача, оставляя на теле несчастного глубокие кровавые раны.

Толпа неистовствовала: «Смерть Царю Иудейскому! Распять его, распять…»

«Тридцать девять», – сказал судья, и свист бича прекратился.

И тут неожиданно Борис оказался вместе с чёрным Ангелом перед помостом, забрызганным кровью истязаемого человека.

– Посмотри на него! Ты ведь узнал Его, правда? – Ангел схватил Стельмаха за руку и подтащил его вплотную к неподвижно лежащему на помосте телу. – Знай, что я не хочу Его смерти! Напротив, я хочу спасти плоть Христа от распятия. Теперь ты веришь мне? Я желаю, чтобы Его плоть вечно жила в душах и сердцах людей! Ты сделаешь то, что я прошу тебя?

С уст Бориса уже готовы были сорваться слова: «Да, я исполню твою просьбу», – но, прежде чем он успел открыть рот, неподвижно лежащий человек вдруг пошевелился, с трудом поднял голову, и на Стельмаха взглянули глаза, выражающие неземную любовь, искренность и чистоту.

– Не верь ни одному слову слуги Сатаны, – прошептал Он, – пусть во всём исполнится воля Отца Моего. Так надо, Борис… – и уронил голову.

– Каков же будет твой ответ? – трубно прокричал чёрный Ангел.

Порыв ветра сорвал капюшон с него, развернул лицом к Стельмаху, и Борис впервые увидел своего ночного спутника в истинном обличье.

Пустые, мёртвые глаза на бледном лице демона-убийцы, скошенный лоб, беззубый рот, зловещая улыбка.

– Получается, что Богу была необходима смерть Иисуса на кресте. Он что-то хотел показать нам всем этой казнью… Постой, но ведь Христос сказал о Себе: «Я есмь путь». Его смерть – это путь? Господи, ну конечно же…»

И, собрав все силы в кулак, выкрикнул Борис: «Мой ответ – нет! Тысячу раз нет!»

– Глупец! Жалкий глупец! Разве ты не видишь, что Он не в себе, Его нельзя сейчас слушать! – закричал демон.

Но затем, сразу же почувствовал непреклонность Стельмаха, ухмыльнулся: «Ну хорошо, будь по-твоему. Выбор сделан, солдат! Но уже сегодня ты пожалеешь о своих словах!»

– Всё равно нет, нет, нет… – зашёлся в крике сержант, – нет, нет!

– Боря, проснись, вставай! Проснись же… – Тряс его за рукав склонившийся над ним лейтенант Смирнов. – Ты, брат, похоже, от меня дурной пример берёшь… Во сне кричать начинаешь… Однако нам пора, сержант!

Стельмах, схватил в дрожащие руки автомат, каску и сумку с боеприпасами, направился к выходу из землянки. Сердце его бешено колотилось в груди после пережитого во сне. Увидев в траншее медсестру Машеньку Синицыну, Борис внезапно остановился возле неё и сбивающимся от волнения голосом произнёс: