Влад Поляков - Конфедерат (СИ)

— Я в восхищении, — цитирую одного шкодливого демона, не забывая поклониться красавице. Благо она этого достойна. Ну и поцеловать её затянутую в перчатку руку тоже и по этикету, и просто приятно. А теперь уже на родном для себя языке. — Неудивительно, что в России вы произвели большое впечатление на двор и на императора лично.

— Лестно слышать, мистер Станич, — акцент... сильный, очень сильный. И видно, что разговор по-русски дается ей с трудом, поскольку она сразу переходит обратно на английский. — Вы жили в России?

— Мой дед был вынужден покинуть страну из-за проблем с нежелательными дуэлями. Но родной язык в нашей семье остается таким же родным, как и был раньше. И поверьте, миссис Пикенс, я буду признателен, если вы поведаете о том, что сейчас происходит в тех далёких, но родных для нашего рода краях, откуда вы с мужем не так давно вернулись.

— О, с удовольствием расскажу о своих впечатлениях тому, кто сможет по достоинству это оценить, — ещё более заметно оживилась красавица. — У нас, даже в южной части страны, всё-таки нет того блеска, что при дворе Санкт-Петербурга...

— Южной части? — добродушно усмехнулся я. — Есть у меня подозрение, перерастающее в уверенность, что это сведения несколько устаревшие.

— Ах да, и правда. Особенно после ваших недавних подвигов в Чарльстоне, мистер Станич.

— Для вас можно просто Виктор, миссис Пикенс.

— Хорошо, Виктор... Но сейчас вас и мистера Степлтона, — милостивое наклонение головы в сторону моего друга, — ждёт мой муж. Для разговора о делах. А потом мы с вами снова увидимся. За чашечкой кофе или бокалом вина вы расскажете нам с мужем что-нибудь занимательное. А я расскажу вам о красотах русской столицы.

— С благодарностью принимаю столь радующее меня предложение.

Снова легкий поклон, показывающий, что сейчас беседа закончена, но вместе с тем никаких прощаний. Всего лишь пауза. Ещё одна улыбка, и вот красавица разворачивается и уходит куда-то по своим делам. А нам пора... Твою же мать.

— Вильям, отомри, — совмещаю свой локоть и бок Степлтона. — Понимаю, что красивая дама, но ведь не Медуза, чтобы взглядом в камень обращать.

— Она... Она совершенна, — выдохнул друг, наконец выходя из состояния статуи, но всё ещё находясь под серьёзнейшим впечатлением от губернаторской жены. — Я и не думал, что такая женщина может быть реальной.

— Может. Мало того, после разговора с губернатором ты вновь можешь наслаждаться не просто созерцанием, но и поговорить с ней. А то стоял, словно немой истукан, даже слова не проронил. Пошли уж, впечатлительный!

Молчание в ответ. Но на месте уже не стоит, топает следом за мной. Да, серьёзно его амурчики по голове приложили. Ну или стрелами во все подобающие места утыкали, это не суть как важно. Мда. Слабоват Вилли оказался насчёт устойчивости к женским чарам, слабоват. С другой стороны, Люси Пикенс — признанная красавица и просто очаровательная женщина. Это признано не только тут, но и при императорском дворе, даже лично Александром II. В общем, влип человек по полной. И я даже не знаю, что с ним теперь делать, чем помочь. Остаётся надеяться, что это помрачение рассудка любовного характера всего лишь временное. Иначе... хлопот не оберёшься.

Губернатор нас ждал. Это было видно сразу. Хотя бы по той причине, что, завидев нас, слуга-негр, стоящий у дверей хозяйского кабинета, изобразил то, что, как я понимаю, считал приветливой улыбкой, и распахнул дверь. Внутри же нас ожидала другая улыбка, на сей раз губернаторская.

Френсис Пикенс на сей раз не просто поднялся из-за стола, а даже сделал несколько шагов навстречу, тем самым выражая крайнюю степень приязни посетителям. Взаимные раскланивания, приветствия, приглашение присаживаться, дабы не утруждать ноги. Хорошие признаки, очень хорошие. Но как только мой организм соприкоснулся с креслом и почувствовал себя вполне уютно, губернатор, тоже не любящий стоять, когда можно более уютно устроиться, перешёл к делу:

— Мистер Станич, мистер Степлтон. Вы выполнили порученное вам очень быстро. Добились желаемого и даже... — переменив тон с добродушно-восторженного на чисто деловой, он поинтересовался. — Я могу опустить излишние дипломатические обороты?

— Несомненно, — кивнул я. — Тут детей нет, наивных восторженных идеалистов тоже. Хотя идеалы присутствуют, иначе ничего из случившегося в последние дни не произошло бы.

— Понимаю вас. В разгроме противника, столь успешно вами осуществленном, есть не только выгода, но и проблемы.