Михаил Пинский - Река времени. История одного оператора

***

Монастырь просыпался. К распахнутым настежь монастырским воротам потянулись на утреннюю молитву крестьянские семьи: взрослые, отроки, дети. Створы ворот за ними медленно сомкнулись. Монахи, послушники, монастырские работники, паломники заполнили собор.

В четверти мили от берега паруса убрали. Драккары мягко врезались в пологий в этом месте берег. И тотчас с них посыпались рослые светловолосые воины. В считанные минуты они с диким нечеловеческим рёвом влетели на берег. И началось…

Своими могучими боевыми топорами и примитивным тараном они в считанные минуты разбили ворота и ворвались внутрь.

Сканер демонстрировал происходящее, и я, оцепенев от ужаса, смотрел, как орда убийц и грабителей сметая всё на своём пути, ни щадя никого, прокладывает свой кровавый путь. Я видел как оцепеневшие от ужаса монахи и миряне выскакивали из собора, чтобы упасть под ударом меча или топора. Я видел как викинги, рассыпавшись по монастырю, врывались в постройки и кельи. Как старый аббат пытался крестом остановить громил, но рухнул под ударом секиры могучего молодого викинга.

***

…Всё что произошло потом, я помню смутно. Уже в Институте, в записи я видел себя с диким криком, похожим на рёв животного летевшего к монастырю через густой колючий кустарник, не замечая боли и крови от хлещущих по лицу веток.

Дорогу мне преградил немолодой коренастый викинг в островерхом шлеме, кольчуге, кожаной безрукавке поверх неё; с длинным мечом и круглым деревянным щитом, обитым по караю металлом, с блестящим металлическим умбоном* в середине.

Я летел на него, а викинг дико смеясь, высоко поднял меч, готовясь нанести удар. Но это мы ещё в колледже проходили. Я по касательной принял удар меча на руку, словно на щит – благо перерубить комбинезон не под силу никакому мечу – надёжно заблокировал клинок и ударил викинга снизу вверх, с такой силой, что его голова резко ушла назад. Я услышал хруст позвонков. Викинг замертво рухнул на землю и его шлем звонко покатился по камням. Ко мне бежали его товарищи. Меня «переклинило». Я поднял с земли меч. Первого подбежавшего – здоровенного, молодого викинга, я «сделал» легко. Приняв удар его топора на клинок меча, резко отбросил топор в сторону и молниеносно всадил меч пацану в глаз с такой силой, что широкий клинок расколол череп, насквозь прошил шлем и застрял в нём. Я с трудом вытащил меч. Викинг захрипел и рухнул на землю. Моё лицо, комбинезон, руки и меч залила тёмная горячая кровь. На меня налетело сразу несколько викингов. Мой меч мелькал как окровавленная молния.

Я дрался как одержимый.

Викинги хорошие воины, но не более, а за моими плечами многовековой опыт

человечества в области владения холодным оружием. Не скажу что я выдающийся фехтовальщик, но северным ребятам со мной ничего не светило. Это всё равно, что воевать против Боевой Машины Огневой Атаки древней колесницей. Они сыпали на меня град мощных, но бесполезных ударов, которые я парировал и контратаковал одиночными точными выпадами, многие из которых достигали цели. Скоро уже три трупа лежало ни земле, ещё несколько викингов корчились в агонии. Удары моих противников изредка достигали цели, но особого ущерба не причиняли – комбинезон

надёжно защищал меня. Я видел ужас в глазах этих древних грабителей и убийц….

И тут в моё сознание прорвался голос Гэйба. Он орал, что бы я остановился. Что я срываю задание, нарушаю Первый Закон Перемещения и буду отвечать перед Советом…. Я отступил к воротам и скрылся в зарослях кустарника. Меня никто не преследовал. Думаю, что эти суеверные громилы приняли меня за кого-нибудь из пацанов их «великого и ужасного» бога Одина.

Грабёж и резня продолжались. Викинги собрали всё ценное, что было возможно, подожгли, забрали своих убитых и раненных, согнали весь монастырский и деревенский скот на берег, там же его закололи, побросали туши на палубы драккар и растворились в морском просторе.

Скрипторий они тоже подожгли, но мы успели забрать заранее подготовленные коллегами бесценные книги и рукописи…

Я, наверное, никогда не забуду эту заваленную трупами и залитую кровью монастырскую землю. И сладковатый запах крови, перебивающий все другие запахи….

А потом был Чрезвычайный Совет и меня отстранили от «перемещений» на год, хотя многие руководители отделов предлагали меня уволить за чудовищное, кощунственное нарушение Первого Закона. Не знаю, какие силы помогли мне тогда. Возможно, высокое жюри приняло во внимание, что это моя первая операция, возможно, спас авторитет шефа, но меня в отделе оставили….