Поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Дверь, обитая слегка потёртым дерматином, приоткрыта. В прихожей меня встречает сам Павел Валерьевич – представительный мужчина лет шестидесяти. В костюме, носках, при галстуке. С небольшим животиком, коротким седым ворсом на голове. Залысина спереди открывает вид на массивный череп. Мозгов у него палата. Голос глубокий, грудной. Взгляд властный, уверенный. Щёки сочные, обвислые. С кухни выходит лебезящий молодой человек лет тридцати. Щуплый, сутуловатый, чернявый. Тоже в костюме, белой рубашке, но без галстука. Костюм висит на нём мешковиной, как на попугае. В общем рабочая обстановка. Одного уже завербовали, пришла моя очередь!
Проходим в зал. Здесь всё хорошо спланировано для удобного собеседования. Ничего лишнего. Домашнюю потёртую мебель заделали под офисную. Два кресла, диван, журнальный столик.
Павел Валерьевич садится в кресло. Скрестив щиколотки, изучает резюме. Я изучаю его тонкие чёрные носки. Директор похож на полководца, полковника милиции в отставке. Или даже генерала. Хотя нет: здесь попахивает спецслужбами. КГБ, охрана. Точно! Разведка. Он – Мюллер из «17-ти мгновений весны»! Такой же хитроватый, жуликоватый взгляд, такие же взвешенные заковыристые фразы. Манеры такие же, интонация. Так и хочется услышать от него: «А вас, Черненко, попрошу остаться».
Мюллер делает вид, что ему не плевать на резюме. Наконец откладывает листик с достижениями в сторонку, скрещивает кисти рук в стрекозу на животе, критично поджимает губы и выплёскивает:
– Ну и сколько тебе Хозяин платит?
Столько презрения в его голосе, я за всю свою жизнь не слышал такого. Съезжаю мысленно на пол, офигеваю от наглости на грани фола. Мозг плавится от сложности многопоточной задачи: вопрос-то с подковыркой – начнёшь отвечать, признаешь, что есть Хозяин, начнёшь задираться – сразу отфильтрует. Мычу что-то невнятное в кулак:
– Это не имеет значения.
Мюллер хваткой бультерьера вгрызается в концепт рабовладельческого строя – я ведь согласился, Хозяин, значит, у меня есть. Он постепенно открывает мне глаза. Я – раб, пресмыкаюсь за копейку, Буратино, танцующий под дудку Карабаса, вкалываю на дядю, который кидает мне обглоданную кость раз в месяц.
Неожиданно в моей голове включается защитный механизм. Мюллер пытается унизить, рисует картину моей же жизни моими же пальцами. Неужели сбивает таким образом цену? Каким же надо быть тупым гипнотизёром, чтобы использовать столь грязный приём. Включаю простачка, решаю выяснить, чем они тут занимаются, заигрываю с Мюллером в сбежавшего раба, ищущего себе нового Хозяина.
Мюллер не так-то прост. Долго втирает васаби в мозг. Про уникальный продукт, ограниченный доступ для избранных. Дальше обучение. Много обучения: семинары, вебинары, практикумы, коллоквиумы. Стажировки, сопровождение, баснословные гонорары. Много денег. Очень, очень много денег. Всё, всё, что продашь, – всё твоё.
Но есть нюанс: продукт нужно сначала купить.
– За свои?
Вопрос остаётся без внимания, мы снова уходим в дебри рабовладения. Ты – раб, пока не избавишься от рабского мышления, останешься на цепи.
Я уже понял, о каких продуктах, семинарах и гонорарах идёт речь. Я расстроен, очень. Хочется дать этому ублюдку в морду прямо здесь, плюнуть в эту жирную харю. За то, что потратил моё время, за то, что заманил, унизил, растоптал мечту, за то, что за-энэлпировал мой мозг. Мой бедный, бедный мозг обработали васаби. Теперь это фарш, лапша. Извилины плавятся, их закоротило. После такой мариновки у нормального человека истерика начнётся, депрессия. Нормальному человеку после такой обработки помощь психолога понадобится, психотерапевта-эндокринолога. Но у меня-то психика железная, морозостойкая, отморозоустойчивая, железобетонная, непробиваемая.
Медленно слезаю с крючка:
– Мне нужно подумать, – ломаюсь, как целка, испытывая неловкость, отказывая истинному джентльмену, который битый час потратил на развод.
Мюллер включает последнюю, третью скорость: осталось одно вакантное место в команде. Здесь и сейчас – да или нет? Да – и ты миллионер в команде миллиардеров. Нет – и ты раб на галерах. Да или нет? У Мюллера нет времени ждать. Спартак устал освобождать рабов. Да или нет? У Морфеуса последняя таблетка. Ты дебил?! Да или нет?
И тут в комнату входит пышная крашеная блондинка, туго затянутая во всех местах. Волосы пшеничного цвета жёстко затянуты в длинный хвост, чёрные штаны клеш затянуты на огромную жопину, как у Ким Кардашьян, широченный красный ремень с замысловатой бляшкой в виде змеи затянут на талии. Даже белый свитер из ангоры, заправленный под ремень, затянут на огромные булки-сиськи, дрожащие при каждом шаге. Лицо идеальной овальной формы с припудренной сыпью у корней волос ничего не выражает: бледная лощёная кожа натянута на барабан, туповатый шаловливый взгляд ищет приключений, густо накрашенные чернющие ресницы хлопают в ожидании фокуса с расширяющимися пещеристыми телами. Сочная дойка вся течёт, готовая к случке. Облизывая губы, сучка, подходит к Мюллеру, смотрит на меня, не отрываясь, с блядской улыбочкой, как бы говоря: «Отсосу за так!», оставляет на столе какие-то ключи и, неожиданно виляя лошадиной жопой, уходит выгнув спину. Бизнес-леди «Отсосу за так!»
Читать дальше