Сергей Павлов - Лунная радуга (сборник)

Гэлбрайт покопался в груде разложенных на столе документов, отобрал половину, сделал Кьюсаку знак подойти. Кьюсак взял отобранные листы, шеф тихо с ним поговорил и выпроводил за дверь. Фрэнк понял, что документы отправлены на обработку в аналитический цех.

После ухода Кьюсака Гэлбрайт объявил перерыв.

– Парни, – сказал он, – вы все свободны до шестнадцати ноль-ноль.

Фрэнк поднялся вместе с ребятами.

– Все, кроме Полинга, – добавил шеф. – В названный час сбор в этом холле.

Ребята потянулись к выходу. Фрэнк, стоя у стола, смотрел им вслед. Лангер обернулся и ободряюще ему подмигнул. Фрэнк сел. За столом никого уже не было. Никольский, разминая ноги, вышагивал у окна. Гэлбрайт и лысый старик о чем-то переговаривались возле бара. Вернее, говорил шеф. Консультант рассеянно слушал, держа в неудобно вытянутой руке стакан с молочным коктейлем, и было заметно, что навязанный ему кем-то стакан он держит просто из вежливости. Фрэнк подпер голову руками и уставился на футляр с ореховой тростью. Ему хотелось пощупать загадочное изделие Нортона, но открыть футляр он почему-то не решался.

Никольский подступил к окну вплотную. С высоты семнадцатого этажа были видны многоцветные автострады, маленькое озерко в бетонных берегах, наполовину закрытое кронами старых платанов, блестящая полоса прямого и тоже взятого в бетон канала, пересекавшего огромный старый парк, и дальше пятнистые желто-зеленые спины холмов. За холмами было морское побережье, но его отсюда не было видно, и Никольский с мимолетной завистью о нем подумал. Подошел Гэлбрайт, взглянул на холмы, вполголоса произнес:

– Кажется, Полинг нервничает.

– Еще бы, – не оборачиваясь, ответил Никольский. – Его можно понять.

– Его – да. Однако поймет ли он сам исключительную важность своей миссии…

– Вы правы. Ситуация… гм… деликатная.

– Без его помощи мы очень рискуем затянуть это дело.

– Признаюсь вам, Гэлбрайт, – мягко сказал Никольский, – надежда на миссию Полинга представляется мне иллюзорной.

– Мне тоже. И если бы не крайняя нужда, я пощадил бы родственные чувства своего подчиненного. Но чем черт не шутит…

Солнце, отражаясь в зеркале озера, слепило глаза, и Никольский надел очки-светофильтры.

Гэлбрайт спросил:

– Намерение связаться с нами возникло у вас после беседы с Кизимовым?

– Да, как только Кизимов незаметно для себя проговорился о Йонге. К тому же появление Хаста на Памире убедило нас, что «черный след» попал в поле зрения Западного филиала. Мы решили не чинить препятствий вашим попыткам самостоятельно установить контакт с Кизимовым. Мы понимали: неудача заставит Хаста обратиться к нам с каким-то предложением о согласованности действий.

– Вы правильно понимали, – одобрил Гэлбрайт. Помолчал и добавил: – Теперь мы с вами правильно понимаем малонадежность миссии Полинга. Если так и дальше пойдет, мы рискуем сесть в большую общую западно-северо-юго-восточную лужу.

– Не исключено, – сказал Никольский. – Это мы с вами, к счастью, тоже правильно понимаем.

Гэлбрайт сверил свои часы с часами Никольского.

– Я послал в аналитический цех одного из самых расторопных парней, – сказал он, словно оправдываясь.

– Потерпим. Похоже, задержка у аналитиков связана с нашим материалом.

– Вам крупно повезло с метеостанцией, Никольский… Вы получили великолепный предлог для прямой беседы с Кизимовым.

– Кстати, о нашем везении, Гэлбрайт. Вам не кажется… ну, если не странным, то хотя бы занятным, что в показаниях первых очевидцев фигурирует только «черный след»? Исключительно «черный след»…

– И ни слова о чем-то похожем на «эффект метеостанции» или поющие деревяшки?..

Гэлбрайт задумался. Никольский смотрел в окно и молчал.

– Да… пожалуй, в этом что-то есть, – проговорил Гэлбрайт. – Либо те, кто сталкивался с «черным следом», не замечали всего остального, либо…

Никольский молчал.

– Либо «всего остального» раньше попросту не было?

– Я склоняюсь в пользу последнего, – ответил Никольский. – Иначе трудно объяснить, как обладателям подобных свойств удалось миновать рогатки спецкарантина.

– А затем и пройти полгода спустя обязательный медосмотр для бывших работников Внеземелья, – добавил Гэлбрайт.

– Да. И еще беседа с Кизимовым… Конечно, он многого не договаривает, настроен если и не совсем враждебно, то уж во всяком случае отнюдь не дружелюбно. Однако не лжет, не пытается запутать следствие. И когда он дает нам понять, что происшествие на метеостанции было неожиданностью для него самого, нет оснований этому не верить. Там, у себя, мы сделали вывод весьма тревожного свойства: интересующий нас феномен раньше дремал, а теперь по каким-то причинам стал заметно активнее. Буквально в последнее время…