Егор Фомин - Лестинца

Небо подернулось сумерками когда они вышли из рощи. Впереди расстилались засеянные поля. Не так далеко виднелось несколько некрупных построек.

— Что-то долго их нет, — озабоченно проговорил Ригг, глядя вверх, — скоро уж вечереть начнет. Не случилось ли чего?

— Так может они того… — задумчиво почесался Крын, — в смысле ушли, сами-то?

Ланс спокойно сидел у скалы, перебирая свой арсенал. Поднимал сталь к солнечному лучу, щелкал ногтем, водил пальцами. Порой правил о натянутый ремень. Какая-то особая даже не осторожность, а нежность была в его движениях, в том, как он держит клинок.

— Да ну как же это можно? — отогнал Ригг мысль о предательстве, — Итернир тот такой человек, вроде, что никогда не предаст. А принц… Нет, ну они же слово давали!

— Так слово, оно же того… вроде сам дал сам и это… взял, нехитро попытался объяснить Крын.

— Да нет, да не может же быть, — бормотал себе Ригг.

Ланс между тем успел побриться, Ригг также последовал его примеру. Крын счастливо улыбнулся, глядя, как тот скоблит кожу ножом, — его подбородок был все еще по-мальчишески гладок.

Солнце клонилось к закату. Не находя себе места, Ригг слонялся по уступу, Крын, прислонившись к камню, тихонько дремал. Вдруг, Ригг замер у самого края бездны, и восхищенно тихо проговорил:

— Это же надо, красота-то какая!

Крын очнулся от дремы, подошел. За волнениями они и впрямь не заметили потрясающего вида, что открывался с уступа. Взгляд терялся в необъятных просторах неба. Самая высь обладала неповторимой глубиной, притягивая взор. Внизу словно молочное озеро колыхался над болотом туман. Сразу за ним плотным зеленым ковром раскидывался лес. Темно-зеленый у самой кромки болот, он был совсем другим у дальнего его края, где нежно зеленые листочки трепетали, сливаясь в прозрачную, совсем светлую, дымку.

Но больше всего поражало то, что были видны ступени за лесом, по которым они пришли сюда, были видны оба края лестницы с боков, открывая вид на землю внизу: поля, деревни, голубые нити рек широко и необъятно простирались вокруг и скрывались в темнеющей дали вечернего неба. Все это ставило их перед подавляющей грандиозностью Лестницы. Казалось, что эта скала, болота, лес висят прямо посреди неба.

Это было нереально. Этого не могло быть.

— Никогда такого не видел, — сел, наконец, к скале, очнувшись от зрелища Ригг, — это как же все держится-то? Это же прямо в небе. И вот ведь, что удивительно, внизу, с земли я видел, что Лестница везде ровная, тонкая, нигде не расширяется, а тут вон что творится. А?

— Это да, — чесал в затылке Крын, — может нам того… покушать?

Поели. Ригг ел все еще потрясенный увиденным. В этот день они доели последние свои припасы.

— Вот и все, — сокрушенно сказал Ригг, вытряхивая крошки из пустого мешка, — дальше-то как будем? Камни жевать?

— Так э-э… завтра, наверное, и думать того… будем, философично заметил Крын.

— Думаешь? Ну, может оно и так.

Ланс меж тем как сидел, спиной опершись на камень, так и заснул. Неслышно беззвучно.

— Ты бы хоть подстелил чего, — заметил ему Ригг, — камень-то он токмо по началу теплый, а после остынет, и сам из человека тепло тянуть будет.

Ланс не пошевелился. Ригг же достал из своего мешка одеяло и аккуратно постелил для себя.

— Вот, уж отведайте, чего Керен послал, — сказал крестьянин, ставя на стол жареного цыпленка.

— Слушай парень, ты хоть руки мне, может, развяжешь? - попытался потрясти связанными за спиной руками Итернир.

— Ага, развяжу, — согласился солдат, — а потом ты мне этими же руками, как сам сказал, всю морду в кровь расцелуешь. На кой Ёнк мне это надо? Я тебе их лучше наперед перевяжу.

— И ты думаешь, что так намного лучше? — спросил Итернир с сильным сомнением в голосе, разглядывая свои посиневшие руки.

— Как есть, — пожал плечами гвардеец, а все остальные его слова потонули в брызнувшем курином соке.

Принц ел степенно, помогая себе ножом. Крестьянин же, невысокий поджарый человек с почерневшими руками и выцветшими глазами, к еде не прикоснулся. Видно уже поел. Или это его ужин ели сейчас другие.

— Как жизнь-то Неуём? — спросил, наконец, Котьен.

— Да как она может быть, — пожал плечами крестьянин, — тебе скажешь, что хорошо, так завтра же придешь с подмогой, излишки изымать. Да и ладно бы, если хоть сказать-то так было бы можно. Один-то много я не наработаю. У соседа, вон коза сдохла, мелочь, а все же что-то приятное.

Итернир, слушая, старательно пытался поднести кое-как оторванную птичью ногу ко рту. Удавалось с трудом.