Николай Зуев - Запах теней

Но мужчина не видел Диму. По-детски и так неуклюже он замотал головой, потом закружил ею, будто после тяжёлого трудового дня неожиданно решил сделать зарядку шеи. Вот только выглядело это весьма не естественно. С не работающими потрёпанными временем заржавевшими суставами и такими же ветхими костями он напомнил Дмитрию дровосека из «Волшебника изумрудного города». Движения были ломанные и похоже выходили с трудом, поскольку с каждым «застреванием» убийца натужно посапывал и кряхтел.

Знаков увидел левую часть того, что называлось лицом мужчины: счастливая радостная физиономия привела его в ещё больший ужас, а расплывшийся в улыбке полуоткрытый рот, явно свидетельствовал о том, что человек не в себе. И тут убийца повернулся к Диме.

«Живая маска» – вздрогнул внутренний голос.

Утренний кошмар не собирался уходить, напротив – только напористее заявлял о своих правах, бросая молодого человека в безумие скрытых изъянов человеческого существования. Как такое возможно? Как такое может быть? Виновник катастрофы на остановке и жердяй-убийца – одно и то же лицо. Нечто снова повстречалось ему, второй раз за день набросило туманную пелену безрассудства на измученное сознание и намылило глаза просто невероятным содержанием.

«Боже, помоги мне»

«Живая маска»

Чёрные глаза смотрели на Знакова, и в ту же секунду беззубый рот (во всяком случае, Дима зубов не видел) в неизменно счастливой и в то же время злобной улыбке издал что-то подобное на треск, напоминающий звук рвущейся бумаги. Выставляя перед собой окровавленный кухонный нож, словно находку всей жизни, убийца сделал шаг вперёд к Дмитрию и тут же остановился. Улыбка сползла с серого лица, чёрные глаза наполнились тьмой, а полукруглый в бесчеловечном овале рот по-рыбьи захлопал губами.

«Он наброситься на меня» – закружилась в голове паника, – «оно наброситься…»

Беспросветные глаза уставились на незваного гостя, гусеничное жирное тело изрядно напряглось и уже не смахивало на желе, рот захлопал быстрее, выбрасывая наружу ужасно громкий звук. Раздался треск. Тысячи бумажных листов разорвали одновременно вокруг:

– Ткы, видишь меня? – и следом, будто тысяча сидящих внутри кричащих сверчков завизжали от ненависти и боли, прогремело: Кххххррр.

Серая маска, словно облако ядовитого дыма, неожиданно спрыгнула с тела мужчины, нырнула в сторону и растворилась. Жердяй рухнул на пол, выронил нож, а освобождённая от густого тумана голова с силой ударилась о распахнутую дверь. На мгновение, тело поразила конвульсия, которую сменил слабый еле слышный стон.

Только сейчас Дима понял, что всё это время пока продолжался безмолвный поединок, он не дышал: страх и ужас парализовал каждую клеточку тела. Знаков сделал глубокий вдох: яд, которым отравил воздух серый монстр, казалось, проник внутрь и оставил мерзкий привкус гниющего металла.

На дрожащих ногах Знаков подошёл к мужчине: тот был в сознании. Напуганные человеческие глаза, в которых шальным коктейлем смешались боль, печаль и страх. И снова на Диму смотрел человек.

«Человек»

Неподвижный взгляд мужчины прилип к жертве, и, казалось, убийца сошёл с ума: безумием наполнялись глаза. Ещё секунда и жердяй вскочил, сел и зарыдал:

– А-а-а-а – вырвалось из груди, – я…а-а-а не-ее хотел. Не хотье-е-ел.

С великим трудом давались ему слова, рыданья превратились в истерический крик, и безумие уже овладело им.

– Не-е-е может… Не-е-е хоте-ел…

Окровавленными руками он закрывал лицо (человеческое лицо) и кричал, кричал… кричал. Его боль пропитала и без того отравленный серым ядом воздух, а крик, словно знак, оповестил мир о возникшем безумии. Мужчина вскочил на четвереньки, подполз к телу своей жертвы и нежно обнял её. Кровь облепила его ноги и поползла выше, покрывая тучное тело красным ковром. Он лёг рядом с женщиной и что есть сил затряс её:

– Ну же. Вставай, – завизжал он, – Дашенька! Дашуля, я … не хотел… , это… прости… Вставай, ну… ну, же… Не надо так… не может… не-ет.

Тут в голове Знакова раздался оглушительный щелчок, эхо которого в следующую секунду буквально вытолкнул громкий похожий на свист шум – радиоприёмник включился снова.

Импульсивными движениями Дмитрий схватился за виски (словно так можно было выключить радио или хотя бы переключить станцию). Он затряс головой, но шипения не прекратились, напротив – нарастающий с каждым мгновением вой только прибавил звук. Радиоприёмник взвизгнул, и, как утром в туалете, среди беспорядочного шума Дмитрий с трудом разобрал слова: