Николай Зуев - Запах теней

– Спасибо, любимая моя! Мне они понравились, очень.

И он нисколько не лгал.

Она зачастую не выходила из его головы – мысли, будто сами притягивали воспоминания. Он думал о ней, и ему нравилось представлять её синие глаза, белокурые волосы, красивое тело и ангельский голосок. Последнее время приятные блики памяти о ней всё чаще пленили его рассудок. Как влюбившийся до беспамятства школьник, он не мог думать ни о чём другом, только о той, что счастьем озаряет его жизнь.

Вот и сейчас он обнаружил, что опять непроизвольно провалился в сладостные образы. Хотя это не приносило неудобств – всё же лучше, чем слушать одно и то же на утренних ежедневных совещаниях. Лучше думать о ком-нибудь (или о чём-нибудь) более приятном, чем о проблемах на работе. Вот только подобные провалы в последнее время стали проявляться всё чаще. К чему бы это? Порабощённый хронической усталостью организм, наконец, не выдерживает наплевательского отношения и заявляет о себе?

Сейчас всё его внимание поглотили наручные часы, которые зашвырнули мозг в очарование славных воспоминаний. Он любил этот сюрприз-подарок, бережно относился к нему и ужасно боялся потерять, как бывало в детстве не раз. Уже четыре года хранил на сердце тот день, когда Мирра преподнесла их. Буквально сразу же они обрели определённый смысл и стали талисманом. Он считал, что такое значение подарку даровал не он – судьба нарекла подобным содержанием и наделила смыслом. Как и всё в этом мире.

«Часы счастья», – говорил он в те минуты, когда любовался ими в очередной раз.

– Дмитрий Алексеевич, – голос босса заставил выйти из архива памяти и отбросил в реальность. – Дмитрий, у меня такое впечатление, что ты не слушаешь меня?! Опоздал, чуть ли не на час, да ещё позволяешь себе летать где-то в облаках.

Возмущённый Гримов выдержал короткую паузу и спросил:

– Всё нормально?

Пётр Иванович Гримов с неприкрытым беспокойством смотрел на Знакова, одновременно, отдавая пухлые руки во власть незаметной только для него привычке чесать свой небритый подбородок. Другие участники завсегдатаи утренней планёрки проявили любопытство и сейчас сосредоточили всё своё внимание на Знакове. Здесь присутствовали многие, но особыми (наиболее яркими представителями организации) были Федя-дереволаз, Маша-кармаша, и конечно, Женов Иван – сила мысли. Ваня по своей природе страсть как любил умничать, поэтому за глаза, а кто был посмелее – прямо в лицо, его называли зануда-умник. Федя же (официально Фёдор Амирович) тупой как дерево, но мужик не плохой, решительный и ухватистый. Может быть оттого и занимал должность руководителя снабжения. Что же касается Маши, то – просто Маша-кармаша. Марией Михайловной её никто никогда не называл, поскольку внешние данные, в которых с трудом различишь взрослую женщину, особенно сзади, не позволяли такой роскоши. Да ещё и, ко всему прочему, высокий (даже слишком), больше походивший на детский, голосок незамедлительно вносил весомое дополнение, которое буквально возбраняло относиться к ней всерьёз. Однако, бухгалтером в не очень крупной, но достаточно известной, компании так просто не становятся. Умная и ещё раз умная, даже чересчур – вот и вся Маша.

В свою очередь в этом непростом коллективе Дмитрий носил кличку «Дайм», которую, спустя год после образования, совсем случайно, ему сообщила Маша-кармаша. До неё никто этого не сделал – подходящих ситуаций не было. Несколько потрясенный Знаков, конечно же, долго не мог свыкнуться с мыслью о наличии прозвища (точнее – о его длительном существовании), но, как человек во всех отношениях сдержанный и адекватный, принял его как должное, тем более, оно совсем не обидное. Впоследствии, кличка даже понравилась ему, и, где-то в глубине души, мужское самолюбие жаждало, чтоб его почаще так называли. Вот только в обращении никто и никогда не употреблял данное прозвище, лишь в исключительных случаях проскакивали подобные слова и то в порыве дружеских пристрастий на корпоративах. Не простой коллектив, не простые люди, не простые отношения.

Сейчас все глазели на Диму – интерес к весьма непривычному поведению коллеги добавил новизны и разбавил скучные совещания.

– Всё нормально? – повторил босс.

Знаков тяжело вздохнул, погладил талисман, и, продемонстрировав нахлынувшее раздражение, мол «как же вы меня все заколебали», всё же ответил:

– Ага, – даже чуточку глуповато прозвучало.

Гримов стряхнул озабоченность с небритого лица и немного смягчил тон: