Кристина Тарасова - Карамель

— Все вы рано или поздно приходите сюда, — говорит она, и вдруг ребенок начинает плакать — хлюпанье от пеленок сменяется оглушающим визгом.

Старик зовет меня, выводит из комнаты. Я, глядя на женщину, следую за ним — слова ее предпочитаю пропустить мимо ушей. Прежде, чем оказаться на платформе, мы поднимаемся по лестнице — этаж за этажом; вдруг! улица. Я смотрю на низкорослые здания, которые ступеньками уходят ввысь дальше — что за отшиб?

Вижу, как на соседней платформе появляется Серафим — озирается по сторонам, зовет, замирает и хватается за голову, после чего резко оборачивается и замечает меня.

Я выкрикиваю его имя и бросаюсь навстречу.

— Здесь! Я здесь! — взвизгиваю и бегу; он бежит также — пересекает мелкий мосток-отросток: мы рядом.

Я кидаюсь к нему на шею и обнимаю, тепло разливается по венам и ударяет в голову. Тут же отстраняюсь и ругаю себя — что за дикость? Сумасшедшая! Разряды проносятся по телу, и я испытываю странное, неизвестное мне ранее чувство. Тепло разливается по рукам, ногам, циркулирует в голове и греет меня. Но такого быть не должно, Карамель-Карамель, причитает внутренний голос и заставляет подумать о Ромео, к которому за столько времени вместе я не смела даже притронуться пальцем. В мыслях у меня всплывает его образ — мальчик, защитник, однокашник, единственный; перед глазами мы в той чертовой забегаловке на Золотом Кольце: касание его руки и держащегося в ней полотенца током бьют по воспоминаниям и заставляют позабыть их.

Я быстро оглядываюсь — старик, что привел меня, исчезает.

— Как ты вышла? — спрашивает Серафим, и взгляд его очерчивает всю меня. — В порядке?

— Да-да, не волнуйся, — с улыбкой отвечаю я и стремлюсь рассказать еще. — Меня привел какой-то мужчина, я попала к нему домой. Он помог мне, представляешь? Просто так помог!

На эмоциях слова мои запинаются с огромной скоростью друг за друга. Я кидаюсь обратно — к двери, через которую меня вывели, но она оказывается заперта. Растерянно веду плечами и пробую открыть еще раз, смотрю на юношу и озвучиваю свои мысли. Что мы теперь будем делать, если попасть обратно нельзя?

— Вот не знаю… — протягивает парень, — ты же у нас самая умная; действуешь, как хочешь. Ты и скажи.

— Не злись, — почти смеюсь я, поняв обращение в виде шутки. — Главное, что мы оба целы и теперь вместе.

Смотрим на вывеску здания, рядом с которым остановились — «Школа Южного района». Я удивляюсь петле, которую мы умудрились совершить, оказавшись в ином районе с момента остановки. Признаюсь, что здесь пребываю впервые.

— Ты живешь в Новом Мире… — начинает причитать Серафим.

— Но это не мой мир, — срывается у меня с языка.

Ничего, кроме пары точек Нового Мира — а именно школы Северного района, Золотого Кольца, дома и единственного офиса, — посещаемых мной в Новом Мире, не было мне знакомо и ведомо; я не посещала другие районы, дабы лично убедиться в словах, извергнутых из чужих ртов, которые в красках расписывали мне плюсы и минусы тех или иных мест. Я верила каждому улавливаемому от них слову и придерживалась внушаемых мне взглядов. Школу Южного района я представляла грязным сараем, пригодным разве что для утилизации отходов вместе с самим зданием, но сейчас передо мной предстало достаточно хорошее, конечно, не так официально оформленное, но очень уютное заведение со свежим ремонтом — только крашенное, обложенное новыми плитами; низкое и не крупное, но для района бедняков — выше их уровня на целую голову и дальше.

Представляю, каково удивление Серафима на мою неосведомленность. Больше других лицо мое мелькает на экранах и в репортажах, больше других я рассказываю о структуризации и работе всего Нового Мира, включая каждый район его по отдельности, но воочию ничего из этого наблюдать я не смела — книги и слова служили моими глазами, но понапрасну.

И вдруг к нам приходит вой сирены. Нарастающий гул ее пробирается через пузатые здания и проскальзывает по улочкам, столкнувшись с нами лицом к лицу. Предполагаю, что тревогу подняли из-за устроенного побега, и персоны наши отныне находятся в розыске. Несколько машин проносятся в соседнем квартале — в паре высоток, и я знаю, что автомобили для этого района чужды, ибо содержание их и дорогостоящая эксплуатация — непозволительная роскошь для местных жителей. Со смехом я наблюдаю за толстыми, низкорослыми домами Южного района; Северный вмещал в себя только точенные, острые, худые здания. Единственный мост, уводящий к центральным домам, оказывается перекрыт решеткой, однако мы все равно подбегаем к ней и дергаем несколько раз — действительно закрыто. Подумываю, что это для учеников, которые могут сбежать во время уроков.