Сергей Салтыков - Проект Земной разум

Пересажали многих, кого считали источниками дурного влияния на племянника, другим просто по-мужски били морды и доходчиво объясняли неприятные последствия их «дружбы» с сыном авторитетного мента. Сначала это помогало. Хулиганское окружение Михаила воспринимало и использовало его как индульгенцию, защиту и «отмазку» от серьезных криминальных последствий, не скрывало своей заинтересованности в показной дружбе. Потом ситуация изменилась. Михаила несколько раз жестоко избивали, упорно пытаясь привязать к себе соучастием в серьезных, тяжких преступлениях.

Моего авторитета и влияния явно не хватало, чтоб изменить ход событий, а Галина к этому времени уже полностью самоустранилась от попыток уберечь сына от неминуемой беды. Ее слезы и истерики давно сменили тональность, она все меньше переживала за сына и все больше жалела себя. Коллеги брата по общественной ветеранской линии включили ее и Михаила в специальную программу помощи и поддержки семей погибших сотрудников. Регулярно оказывали материальную помощь и поддержку, познакомили с другими вдовами, постоянно приглашали на свои торжества и неслужебные мероприятия. Несколько раз организовывали бесплатный отдых за границей.

Михаилу предлагали пойти по стопам отца. При этом гарантировали реальную помощь при поступлении в профильный вуз и всяческую поддержку в начале служебной карьеры. Но после того как многие вдовы на себе ощутили тяжесть характера Галины, а Михаил начал стремительно катиться в криминальную пропасть, и эти контакты сошли на нет. Галина попросту перестала отвечать на мои звонки, а Михаила дома искать уже было бессмысленно. Образно можно сказать, что и среднюю школу вместо него оканчивали я и друзья отца. Только после длительных и упорных переговоров с чиновниками от образования нам вместо «волчьего билета» выдали нормальный аттестат о среднем образовании.

Ситуацию спасла армия. Может, племянник к этому времени увяз в криминале намного глубже, чем я предполагал, и реально опасался ареста. Может, еще кто-то кроме меня повлиял на него и он критично оценил свою жизнь. Может, просто от безысходности решил сыграть с ней в русскую рулетку. Не знаю. Но он неожиданно легко не только согласился пойти служить в армию с первым же призывом сверстников, но и очень настойчиво просил помочь направить его в зону боевых действий на Кавказе. Я отговаривать не стал, понимая, что это его последний шанс стать нормальным мужчиной. Потом я стал получать от Михаила письма и однажды явно почувствовал, что с ним произошла разительная перемена. Мне показалось, что за несколько месяцев он повзрослел на много лет. Не только в своих суждениях наверстал «бесцельно прожитые годы», но и понял или пережил что-то такое, что коренным образом перевернуло его внутренний мир и предопределило жизнь на долгие годы вперед.

После увольнения в запас, имея за плечами необходимый боевой и жизненный опыт, а в теле – несколько так и не удаленных после множества ранений осколков, Михаил, несмотря на наши советы, наотрез отказался продолжить службу в армии или правоохранительной системе. Свои многочисленные боевые награды как-то стеснительно оставил на хранение мне. Даже в самые подходящие минуты наших откровенных бесед, даже находясь в состоянии серьезного подпития, он ни разу не поддался на уговоры и не рассказал мне о конкретных подробностях своей боевой службы, о геройских подвигах, за которые получил столько орденов и медалей. А на мой вопрос, убивал ли он людей, он посмотрел на меня таким тяжелым и одновременно умоляющим взглядом, что я пообещал ему и себе больше никогда не спрашивать об этом. У матери за три дня нахождения в родном городе он пробыл всего два часа. О чем говорили, ни он, ни она никогда не вспоминали. Когда я поинтересовался, общается ли он со своими бывшими друзьями, он грустно ответил, что большинству его настоящих друзей не посчастливилось вернуться из тех мест, где был он. Потом сообщил, что уезжает в Питер учиться в университете. К моему глубокому удивлению, Михаил выбрал биологию.

Сегодня в разговоре по телефону он сообщил мне, что после занятий идет на какую-то эксклюзивную лекцию по технологиям будущего, поэтому приедет ко мне ближе к вечеру, чуть позже, чем планировали ранее. При этом посетовал, что, получая от руководителя курса именной пригласительный билет, поинтересовался, можно ли взять с собой на эту лекцию товарища (имея в виду меня). Ответ его не только озадачил, но и явно расстроил, о чем он сообщил мне извиняющимся голосом. Михаилу категорично заявили, что слушателей приглашают индивидуально, никого приводить с собой не разрешается и вообще из всего курса просили прислать одного его.