Ван Лугаль - Граду и миру

А что, если и Инга общается с этим мужиком? Ну, который в белых перчатках. И тоже идёт за ним. Но тогда зачем она говорит им всё время, какой он плохой?

– Не молчи, – устало процедила Инга сквозь зубы. Под глазами у неё темнели круги, задорные конопушки, казалось, побледнели, а рыжина поблекла. – Садись.

Ванесса села на застеленную кровать. Помявшись, решила рискнуть и рассказала о том, какие листовки раздавал Бат после урока. Инга села напротив на стул и слушала, не перебивая. Когда Ванесса закончила, она спросила:

– Не брала листовку?

– Нет! Я… зачем?

– Надо было, – Инга запустила руки в волосы. – Это было бы доказательством.

– Извините, я не знала…

– Идём к Людмиле, – Инга выпрямилась и поднялась на ноги. – Может быть, тебя послушает. Репутация у тебя хорошая.

Они проследовали на третий этаж; там, в конце коридора, находилась комната Главы. Инга долго жала на звонок, пока заспанный женский голос не спросил:

– Кто?

– Инга.

Секунда молчания, затем дверь открылась – и вот Людмила отошла в сторону, запахивая халат. Только сейчас, когда она была в домашних тапочках, Ванесса поняла, насколько та ниже уровня её плеч.

Комната была самая обычная. Но, не в пример Ингиной, её украшали безделушки: постель была прикрыта цветастым пледом. У кровати лежал коврик, стилизованный под старинную шкуру льва; на стенах висели две картины, изображавшие людей в старинных дворцах. На столе стояло зеркало в изящной оправе, стилизованной под цветы.

Сесть гостям не предложили. Людмила прикрыла дверь и теперь стояла, уперев руки в бока. Напротив неё Инга и Ванесса переминались с ноги на ногу.

– Есть свидетель, – резко произнесла сопроводительница. – Ванесса, расскажи.

Девушка сбивчиво повторила рассказ. Выслушав её, Людмила отвернулась к Инге и, улыбаясь, возразила:

– Этого не достаточно. Девочке могло показаться. Она напугана, ничего не понимает – это ведь нормально для детей в её возрасте. И что плохого в идее об индивидуальности? Разве Бат не мог придумать это сам? Он, позвольте напомнить, учитель морали и этики. Вот если бы у неё был листок, а мы могли изучить содержание…

– Отправьте доверенных на обыск.

– Знаете, Инга, ваши методы кажутся мне кощунственными. Глядя на вас, некоторые из молодёжи действительно могут подумать, что наша система – такая, как говорит Моррисон. Мы всегда стояли за сохранение свобод людей, и за свободу на личное пространство тоже. Если бы к вам я заглянула с обыском, вам бы понравилось?

Ванессе вспомнилась Ингина комната – собранная, пустая.

– Я всегда готова, – отрезала рыжая сопроводительница. – За нашу общую Землю можно и пожертвовать частью каких-то свобод.

– Не все так думают, Инга. Сейчас тяжёлое, опасное время…

– Вот именно! – женщина заговорила с пылом готового выплеснуться наружу вулкана. – Сейчас тяжёлое время! Любая ошибка, любой недосмотр могут быть непростительными! Нужно действовать немного жёстче! Следите за всеми помещениями!

– Вы знаете, что это невозможно, так как большинство старых камер повреждено. Новые в ближайшее время мы не получим.

– Таинственно повреждено, – саркастически произнесла Инга в сторону. Людмила нахмурилась.

– Инга, успокойтесь! И так из-за Ваших поспешных действий я была вынуждена действовать слишком жёстко. Ловили, сгоняли детей, как скот! Видите, мы так запугали человека, что она пришла к нам с повинной посреди ночи.

– Но я не с повинной, – удивилась Ванесса. – Я не состою в этих кружках…

– Если они есть.

– Они есть! – воскликнула Ванесса. Глава лагеря одарила её взглядом таким холодным, что девушка смутилась: ну вот, перебивает старших, да ещё саму Главу лагеря! Она сама бы, наверное, так на себя посмотрела.

Инга пришла на помощь:

– Девочка знает, что говорит! Они есть, вы сами видели запись с камеры! Ещё первая их встреча!

– Это старинная камера. Чудом уцелевшая. Без звука. Если уж на то пошло, преступлением можно считать и ваши посиделки у костра в первый день. – Инга замерла. Открыла было рот, чтобы возразить, но Людмила заговорила быстрее, не давая перебить себя. – Нам нужны доказательства. Без доказательств нельзя ничего делать. Вот вы обратились без моего ведома прямиком в то, что осталось от Органа Второго Сословия. И что? Что изменилось?

– Мы напугали смятенных. Но нам нужны более решительные действия! Сейчас не такое время, когда можно сидеть и разбираться! Это не первый свидетель, Людмила! Я же приводила Вам ребят, вы сказали, что нужны трое! Она третья!