Ван Лугаль - Граду и миру

– Да, сэр. Запомнил.

– Что скажешь? – он пнул носком ботинка тело.

– Я… неправильно понял его, сэр. Мне он говорил другое, сэр.

Улыбка коснулась уголков губ – и замерла, обнажая мелкие белые зубы.

Смерть впредь предпочитал не вспоминать об этом эпизоде. Его били, методично, размеренно, как-то буднично. На глазах у всех. Приговаривая:

– Не смей врать мне.

Сначала Смерть пытался оправдываться – он не врал, как он мог! Он не знал, что и соврать-то можно! – но останавливался каждый раз, когда прерывалось дыхание. В конце концов бросил попытки, и лежал, свернувшись в клубок, а когда удары прекратились, прохрипел то, что хотел сказать.

– То есть ты не желал мне зла, а допустил по недомыслию? – ласково спросил голос сверху. Тиринари обрадовался: наконец-то привычный жителю Земли диалог, когда один слушает другого! А то, что было минуту назад – ошибка, всего лишь ошибка, о нём просто подумали плохо…

Он закивал и продолжил свою мысль, прямо с земли, не дожидаясь, когда ему подадут руку, чтобы встать; поток речи прервался ударом под дых.

– За наивность, – сказал возвышавшийся над Смертью сэр.

И бил ещё.

– А вам – понятно? – спросил он, когда решил, что с Тирика достаточно, и отвернулся от корчившегося на земле директора больницы. Добровольцы испуганно закивали. – Что встали? А ну марш отсюда, чтоб духу вашего, – рявкнул он. Придурки поджали хвосты и стволы и, так и не догадавшись применить последние (чего он втайне боялся), гуськом двинулись к зданию. – Эй, встать ему помогите, придурки!

Помогли. Похромали в ногу. У самого входа Смерть отцепился и побрёл сам.

– Идиоты… – невольно вырвалось у него, когда он увидел, как один из парней пытается помочь Смерти спуститься, но тот лишь отталкивает и, презрительно скривив широкий рот, говорит какую-то отповедь. – Всему учить надо…

Затем обернулся к бесчувственному Механику. Тот так и лежал на спине звездочкой, не открывая глаз. Он проверил пульс. Живее всех живых, подлец. Чего хотел? Прибрать реальную власть к рукам? Совершить переворот и вернуть прежнюю администрацию? Почему не подговорил, чтобы набросились разом, не пытался зарезать тайком ночью?

Шут их знает, правильных…

…Душу никогда не забираешь полностью. Если, конечно, не хочешь получить овощ или (а чаще – и) труп. Специалист может определить, какую часть души вырвать, чтобы человек, например, что-то забыл, изменил свой характер, наконец, просто стал верным и послушным. Мог бы придать получившейся вещи не случайный, а вполне определённый облик.

Покой! – вспомнилось ему. Как ему мечталось о покое! А как? Как можно оставаться в покое, если вокруг эти рохлики, которые только и ждут, чтобы ты их построил?..

…Когда Механик открыл глаза, – мутные, покрасневшие, – он сунул ему под нос ключ. Механик негнущимися пальцами попытался поймать железяку.

Э, нет. Он отвёл ключ в сторону, и пальцы сомкнулись на пустом месте. И как четвертованные ощущают, какой предмет часть их самих?

– Вставай, – сказал он. – Ты в моих руках. Ослушаешься – оторву у твоей души ещё клок. Понятно?

– Да мне плевать, – Механик пытался подняться, опирался на локти, сплюнул кровью. – Я за землю… за справедливость… убей!

– Справедливость? Чтобы никто не ушёл обиженным? – ему стало весело. Поиграл ключом, то вновь суя его под нос немощному, то отбирая. – А у каждого своя справедливость, знаешь. Вот у тебя справедливость – это чтобы меня непременно наказали. А мне кажется вполне справедливым, если… скажем… я стану за свои страдания в том мире властителем вашей Земли. Да. Да вы вообще не представляете, что вас ждёт… вот я сюда случайно попал, а сэры, быть может, готовятся… например, захватить! Я, может, спаситель ваш! Вот и будет справедливо, если я Землю заберу под свою опеку.

Механик застонал.

Механик снова сплюнул кровью.

Тонкая красная нить протянулась от угла рта наискось.

Он запустил руку ему в душу – с зажатым ключом – и вырвал ещё клок.

Ключ из железного стал серебряным, в виде, кажется, дерева. Воздушным – узор из переплетённых корней делал ключ лёгким и изящным.

Превосходно.

Механик тяжело дышал, закрыв глаза.

– Слышишь меня?

Медленно кивнул.

– Тогда служи мне, – сказал он. – Авось за хорошую службу верну тебе душу… и убью быстро. Чтобы не позорил свою ненаглядную землю. Я знаю, что такое честь и убеждения. Понял?

Кивнул. Значит, в этот раз – нужный клок.

На миг по лицу пробежала злая тень – такие рисовали на древних картинах, где кто-нибудь кому-нибудь вечно мстил. Оскаленные зубы, переносица гармошкой, брови сдвинуты.