Ван Лугаль - Граду и миру

– А что это ты тут делаешь? – язвительно спрашивает она. Правая её кисть по-прежнему держит левое предплечье, как будто его пронзает нудная боль.

Он отряхнул руки – белые перчатки, целые, сияющие, даже не запачканные, напоминали о недавней… потасовке? Как это потрясающее зрелище назвать?

Эти люди не ожидали, что у них будет оружие. Они вообще ничего не ожидали: кажется, о том, что ситуация серьёзная, они догадались только на третий прилёт. Сначала прислали беспилотник; затем – парочку людей. Этих быстро оглушили – и к остальным, обошлось без крови. Он даже удивился, насколько слаженно действовали парни. Он лишь покрикивал, давал распоряжения Смерти, а в остальном… Могут, когда хотят!

В третий раз прислали целых три летающих аппарата и, не высаживаясь, выпустили какой-то газ. По дурости один из парней в это время был на краю крыши; так и свалился. Остальные по его команде надели мокрые марлевые повязки. Чем мокрые… будешь брезговать – будешь под камнем лежать, как говорил дед.

С помощью роботов спустили на крышу аппараты. Два захвачено. Если можно обойтись меньшей кровью, значит, – не можно, а нужно. Не сжигать же их глупо ради жажды разрушения! Не звери же. И люди там внутри. Вот и настиг воинственно настроенных парней строгий окрик командира. И не зря: после недолгой беседы, включавшей дозу лжи, двое испуганных утопийцев согласились примкнуть. Это было так просто, что ему самому не верилось.

Битва кончилась; парни собрались в кучку на крыше у летающих аппаратов и, приплясывая, кричали:

– Свобода Попугаям! – это он их научил, мол, Попугаи – это такой знаменитый воинов клан в его мире. Ха-ха. А они и рады стараться, дураки.

Смерть так воодушевился, что даже кинулся вприсядку и тут же заохал: последняя травма перекрючила его на левую сторону. Усатый медик, живший теперь с больными, ему помог, но слишком поздно. «Дорогуше бы в специальную клинику», сказал. «Наша техника для подобного лечения слишком слаба. Мы занимаемся не телами, а психикой». И смотрел так на Смертя – со значением.

Глядя на корчившегося Нарика, он невольно рассмеялся. Потрясающее зрелище, потрясающее.

Возможно, он сказал это вслух. Во всяком случае, вдруг парни остановились. То, как при этом их пальцы сжимали нового друга – оружие – ему не понравилось.

– Сэр, – взял слово Смерть, делая ещё одну попытку выпрямиться. Отчего-то было смешно – и в то же время больно видеть, как этот прекрасный в прошлом утопиец пытается быть прежним, тем молодым ангелом, каким помнился, но нет. – Мы боимся, что ты сильно устаёшь с нами, непутёвыми. Наказы нам давать, учить… вот, даже перчатки белые надел. – Смерть указал подбородком на его кисти рук. Он поднял брови вверх, но промолчал: интересно. – Так не пора тебе на покой? Спасибо, учитель, за твои старания. Мы поняли твою жизнь и законы твоего мира. Нам достаточно, дальше мы сами. Ты с чистой совестью можешь стать одним из пациентов больницы, как хотел. Я же теперь Глава Больницы, так?

Трое встали за спиной Смерти, почему-то опасливо прижимая дула к себе. Вот идиоты-утопленники. Впрочем, один был не идиот: Механик держал в руках пульт управления роботами и скалился.

Он оглядел лица – перескакивая с одного на другое, как взгляд скользит по мишеням. Стянул левую перчатку. Правую. Сунул их в карман пальто. Спросил:

– Вы действительно полагаете, что вы стали такими, как я? Вы? Вы считаете, вы поняли законы моего мира?

Конечно, Механик начал набирать на пульте комбинацию – роботы находились вне слышимости и голосовую команду не разобрали бы. Но делал он это медленно, как…

Шаг. Шаг.

Он выбил пульт из рук Механика – вверх. Искры обожгли ближайшего труса-добровольца, и тот, вскрикнув и схватившись за лоб, отшатнулся, сминая остальных.

Он ударил. В пах. В голову.

Механик упал.

Парни держались друг за друга и, затаив дыхание, глядели с ужасом на поверженного героя. Смерть, за плечо которого схватился один из доходяг, лязгнул зубами и скрючился на пострадавший бок.

– Ещё желающие отправить меня на покой есть, потрясающие мои всезнайки? – спросил он.

Желающих не было. Он повернулся к Смерти:

– Пока я здесь, ты директор своей шараги. Не больше и не меньше. Понял? Теперь твоё существование, мальчишка, в моих руках. Не в руках твоей обожаемой утопии. Вы слабее, чем дети. Вы сможете отразить их только со мной. И отдыха мне не видать, что бы ты себе ни вообразил своей потрясающей фантазией. Пока я руковожу вами – ты здесь. Запомнил?