Эрнест Зариньш - Когито Нон Эрго

Серой формы пока не видно. Жара стоит страшная, земля, местами чёрная от гудрона, потрескалась. Пытаюсь не привлекать внимание, шагаю осторожно. Пора делать дело. Достаю из вещмешка свёрток в промасленной бумаге, а заодно флягу, откручиваю крышку и делаю жадный глоток. Нет, это не вода, а самая настоящая самогонка, крепкая и дурманящая, такую только в бабушкиной деревне делали. Сердце колотиться, огненная волна проходит по телу, и я успокаиваюсь. Всего лишь на миг, на долю секунды, чтобы сосредоточиться и продолжить начатое ранее.

На жухлой траве размещаю плащевую ткань, и начинаю возиться с детонатором. Руки не слушаются, онемели после долгой поездки, но я умудряюсь закрепить контакты. Приходится постоянно оглядываться, и вот замечаю сзади силуэта, выдающаяся вверх от контура пика винтовки не оставляет места для сомнений. Это серые. Начинаю судорожно соображать, что делать? С одной стороны, не могу не выполнить задание. Откуда-то из груди, откликаясь учащённым биением сердца, и пониманием своей беспомощности в этих обстоятельствах, лезет мысль. «Погибнет ещё не один десяток людей, если я не сделаю этого». Сверху доноситься какой-то гул, не могу определить, что это? Элеватор? Ну, навряд ли начался процесс разгрузки. Но вскоре причины шума появились сверху, на белом облачном небе. Тёмные очертания, скользящие по небу необычайно медленно, совсем не так, как представляешь это в детских мыслях. Гордо и грациозно пикирующие бомбардировщики вылетали из-за вагонов, раз, за разом подставляя свои алюминиевые бока, пока они только прицеливались. Справа, с постов донеслась немецкая ругань и глуховатые залпы зенитки, напоминающие уханье большой выпи, разносящееся по всей округе. Я тихо выдохнул. Серый дёрнулся, сначала вправо, потом влево, побежал, и хорошо, что от меня, а не на меня. Серая тень скрылась за вагоном, но тут же началось…

Взрывы, пока ещё где-то вдалеке, разрывали пронзающую тишину, раз за разом. Я не мог сейчас убежать, скрыться, важность данного мне задания не позволяла такой слабости. Хорошо, что в сложившемся хаосе я смог собраться и достать из «петровича» лопату с короткой ручкой. Перебежав к соседнему вагону, я поднырнул под поезд, и, пробравшись ползком под чёрным дном состава, выбрался к станции. Люди в сером, грузчики, они метались повсюду, напоминая загнанных животных на охоте. Я стал копать неподатливую каменистую насыпь.

Я успел… Заложив взрывчатку, я уже стал отползать, но чёрный остов железной птицы выпустил из своих лап очередной смертоносный заряд, и рядом прогремел взрыв. Чёрная гарь застилала вокзальные окрестности, кровь потекла из ушей. Движения, гулом отдававшиеся в голове, с каждым шагом стали даваться все тяжелее и тяжелее.

Тем не менее, мне удалось перебраться через пути, и выбраться на изрытую взрывами десятков авиабомб площадь за составами. Но и тогда я понимал, что нельзя останавливаться. Я побежал, и мои шаги, утопающие среди шума моторов, были уже не различимы для врага. А потом прозвучал большой взрыв, но лишь тогда, когда я, уже запыхавшийся от перебежек, смог достигнуть единственного ориентира, замеченного на пути, это был тот самый домик-сторожка. С побелёнными, немного осыпавшимися ставнями…

Прорываюсь сквозь удушливый газ. Щиплет лицо, а особенно глаза. Странный запах герани. Спереди небольшой коридорчик. Справа и слева двери, обыкновенные, такие вот бывают в старых хрущёвках. Сзади, за спиной слышны странные щелчки, как будто гидравлическими ножницами перекусывают какие-то провода.

Я забегаю внутрь, достаю петарды, поджигаю запал. Дым проникает сквозь дверные щели, я уже почти ничего не вижу. Пока есть возможность хоть что-то разглядеть, беру пару металлических стульев, стоящих рядом, и переворачиваю их на пути захватчиков. Когда дверь выламывается под ударами тяжёлых сапог, бросаю под ноги петарды, и кричу диким голосом «Лежать, бомба!»

Незнакомцы чертыхаются, третий член команды разворачивается, двое, шедших впереди падают.

Раздаётся дикий крик. Краем глаза замечаю, что один из упавших завалился на бок и кричит от боли. Ножка стула проникла в его плоть на уровне шеи, и темно бурая лужица крови растекается по полу. Я не прекращаю движение, беру первую попавшуюся

вещь, это какая-то детская плюшевая игрушка, и прячу туда некий предмет, словно по воле некоего волшебника, оказавшийся в моих руках. Я понимаю, что двигаться больше некуда, выбегаю на балкон, и тут предательским образом мою собственную шею протыкает некий предмет, с острым, как у осы жалом. Ноги подкашиваются, я перевешиваюсь через балконную ограду, падаю на неё всем корпусом, погружаюсь в объятия серого мира и сознание затуманивается. Выхожу из сна.