Ирина Замотина - Pro-life

Александр стоял перед огромным полированным зеркалом и поправлял шёлковый галстук. В голове завязла жвачка из заученной утром речи и десяти магических секретов успешного оратора, вдолблённых на психологических интенсивах.

Он встряхнул головой, избавляясь от навязчивых воспоминаний, в последний раз поправил воротничок рубашки и провёл ладонями по ткани пиджака, разглаживая несуществующие складки. Чуть успокоившись, он вытянулся по стойке смирно и протяжно выдохнул. Забавно, что за последние двадцать лет, проведённые в большой политике, Александр так и не научился равнодушно относиться к публичным выступлениям. Большие аудитории и толпы слушателей по-прежнему вызывали лёгкую нервозность и нестерпимую сухость в горле, от которой не было спасения.

Он взглянул на часы: до выхода оставалось ещё три минуты. На подобные собрания всегда лучше было опаздывать на пять-десять минут, чтобы гости суетливые журналисты успели занять места, вдоволь наговориться и даже начать нетерпеливо постукивать носком ботинка – иначе они не ощущали достаточной солидности собрания и уходили разочарованными. При этой мысли он улыбнулся уголком рта, который тут же спрятался в белоснежном облаке аккуратной бороды.

Александр пристально посмотрел на своё отражение и с удовлетворением отметил, что за последние десять лет ни капли не изменился: тот же высокий рост, подтянутая фигура бывшего гребца и по-прежнему густая, пусть и поседевшая копна волос. Даже глаза, по слухам выцветавшие от применения Теломеразина, в его случае остались такими же зелёными и колкими, как в ранней юности. Только, пожалуй, гладкая кожа, слишком загорелая на фоне белых волос, при этом освещении казалась пергаментной. Но в целом выглядел он гораздо моложе собственного возраста.

Оглядев себя ещё раз и убедившись, что наглаженный костюм сидит идеально, а начищенные носки ботинок ослепительно блестят, Александр направился к массивной позолоченной двери. Он прикрыл глаза, ощущая, как за стеной заиграла торжественно-мёртвая мелодия гимна, и громогласный голос раскатисто объявил:

– Президент Евразийского Союза, Александр Свободин!

Дверь распахнулась, и ослепляющий свет заполнил окружающее пространство.

Маша, вернее, Мэри, как она сама себя называла, сидела перед экраном и раздражённо тёрла глаза. Виртуальная лекция закончилась ещё пять часов назад, но заданный реферат «Борьба Евразийского союза за здоровье нации» всё так же был далёк от завершения. Мэри всегда ненавидела историю, поскольку та ей казалась самой продажной и политизированной из всех наук. Но отказаться от хорошей оценки студентка-бюджетница второго курса Европейской академии просто не могла.

Мэри тяжело вздохнула, встала со стула и направилась на маленькую уютную кухоньку общажной квартирки. Там, заглянув в холодильник, но ничего не обнаружив, она обиженно хлопнула дверцей и нажала на кнопку древней кофеварки. Мэри так и не привыкла к поистине микроскопическому размеру жилища и допотопности мебели. Но аренда другой недвижимости для студентки из далёкой Белгородской провинции была непосильной ношей.

Мэри разворошила короткий ёршик волос и достала кружку, чтобы налить обжигающий напиток. Сегодня ещё нужно было сделать домашнее задание по русскому языку, дававшемуся ей с огромным трудом, а ещё неплохо было бы зайти на сайт их молодёжного объединения, чтобы просмотреть анкеты новых кандидатов. Слишком много дел. Она обречённо опустила плечи. Надоело…

Мэри подождала, пока последняя капелька кофе упала в кружку, обхватила её ладошками и подошла к окну, из которого благодаря шестидесятому этажу открывался прекрасный вид на три главные транспортные артерии города: полупрозрачные голубоватые ленты энергетических полей, образующих проезжую часть. Пять этажей, по каждому из которых бежали определённые типы транспорта, оплетали весь город, позволяя быстро перемещаться из одной части в другую.

Огромные сталагмиты небоскрёбов протянули костлявые копья громоотводов и антенн до самого горизонта. Тяжёлое вечернее небо медленно опускалось на город, то и дело озаряясь яркими вспышками загорающихся в небе рекламных надписей и постеров. Окна не пропускали звуки улиц, но Мэри знала, что Москва наполнена привычным столичным шумом. Власти страны не жалели денег на благоустройство города, хотя в основном эти средства уходили на новые торговые и развлекательные комплексы. Мэри прижалась лбом к стеклу, наслаждаясь пластиковой прохладой и втягивая манящий аромат лаванды, распространяемый кубиком фиолетового освежителя воздуха.