Жюль Верн - Том 3. Дети капитана Гранта

— А можно мне не присутствовать на этом допросе? — спросила леди Элен. — Признаюсь, дорогой Эдуард, что мне будет тяжело видеть этого несчастного.

— Это будет очная ставка, Элен, — ответил Гленарван. — Очень прошу вас остаться. Нужно, чтобы Бен Джойс встретился лицом к лицу со всеми своими жертвами.

Это соображение заставило Элен сдаться. Она и Мери Грант сели подле Гленарвана. Вокруг разместились майор, Паганель, Джон Манглс, Роберт, Вильсон, Мюльреди, Олбинет — все те, кто так жестоко пострадал от предательства каторжника. Команда яхты, не понимая всей важности происходящего, хранила глубокое молчание.

— Приведите Айртона, — сказал Гленарван.

Ввели Айртона. Он уверенным шагом прошел по палубе и поднялся по трапу в рубку. Его взор был мрачен, зубы стиснуты, кулаки судорожно сжаты. В нем не было видно ни вызывающей дерзости, ни смирения.

Оказавшись перед Гленарваном, он молча скрестил руки на груди и ждал допроса.

— Итак, Айртон, — начал Гленарван, — вот мы с вами теперь на том самом «Дункане», который вы хотели предать шайке Бена Джойса.

При этих словах губы боцмана слегка задрожали. Легкая краска покрыла его бесстрастное лицо. Но то была не краска раскаяния, а краска стыда за постигшую его неудачу. Он — узник на той яхте, которой он собирался командовать, и его участь должна была решиться через несколько минут. Он молчал. Гленарван терпеливо ждал, тот продолжал молчать.

— Говорите, Айртон, — промолвил, наконец, Гленарван. — Что вы можете ответить мне?

Айртон, видимо, колебался. Морщины на лбу его стали глубже. Наконец, он сказал спокойно:

— Мне нечего говорить, сэр. Я имел глупость попасться вам в руки. Поступайте, как вам будет угодно.

Сказав это, боцман устремил взгляд на берег, расстилавшийся на западе, и сделал вид, что ему глубоко безразлично все происходящее вокруг. Глядя на него, можно было подумать, что он не имеет ко всему происходящему никакого отношения. Но Гленарван решил держать себя в руках. Ему хотелось во что бы то ни стало выяснить некоторые подробности таинственного прошлого Айртона, особенно той части его прошлого, которая относилась к Гарри Гранту и «Британии». Он возобновил допрос. Он говорил мягко, стараясь подавить кипевшее в нем негодование.

— Я полагаю, Айртон, — снова заговорил он, — что вы не откажетесь ответить на некоторые вопросы, которые я хочу задать вам. Прежде всего скажите, как вас звать: Айртон или Бен Джойс? Были вы или не были боцманом на «Британии»?

Айртон все так же безучастно продолжал смотреть на берег, словно не слышал вопросов.

В глазах Гленарвана вспыхнул гнев, но он сдержал себя и продолжал допрашивать боцмана.

— Ответьте мне: при каких обстоятельствах вы покинули «Британию» и почему оказались в Австралии?

То же молчание, тот же безразличный вид.

— Послушайте, Айртон, — еще раз обратился к нему Гленарван, — в ваших интересах отвечать: только откровенность может облегчить вашу участь. В последний раз спрашиваю вас: желаете вы отвечать или нет?

Айртон повернулся к Гленарвану и посмотрел ему прямо в глаза.

— Сэр, я не буду отвечать, — произнес он, — пусть правосудие само изобличит меня.

— Это будет очень легко сделать, — заметил Гленарван.

— Легко, сэр? — насмешливо спросил Айртон. — Мне кажется, вы ошибаетесь, сэр. Я утверждаю, что лучший судья стал бы в тупик, разбирая мое дело. Кто объяснит, почему я появился в Австралии, раз капитана Гранта здесь нет? Кто докажет, что я и Бен Джойс одно и то же лицо, поскольку мои приметы дает полиция, а я никогда не бывал в ее руках, сообщники же мои все на свободе? Кто, кроме вас, может обвинить меня не только в каком–либо преступлении, но даже в проступке, достойном порицания? Кто может подтвердить, что я хотел захватить это судно и передать его каторжникам? Никто! Слышите? Никто! Вы подозреваете меня? Хорошо. Но нужны доказательства, чтобы осудить человека, а у вас их нет. До тех пор, пока у вас их не будет, я — Айртон, боцман «Британии».

Говоря это, Айртон оживился, но потом снова впал в прежнее безразличие. Он, очевидно, предполагал, что его заявление положит конец допросу, но ошибся. Гленарван заговорил снова:

— Айртон, я не судебный следователь, которому поручено расследовать ваше прошлое. Это не мое дело. Нам важно выяснить наши взаимоотношения. Я не выпытываю у вас того, что могло бы вас скомпрометировать. Это дело правосудия. Но вам известно, какие поиски я предпринял, и вы одним намеком можете навести меня на утерянный след. Согласны вы отвечать?