Сергей Чилая - Дора, Дора, памидора…

– Поедешь с нами, Никифороф, – сказала она. Выбралась из толпы. И двинулась к ТиТиПи, окруженному журналистами. Она что-то говорила ему, поглаживая лацканы пиджака, и нежно заглядывала в глаза. Тихон сердито качал головой, а потом заорал:

– Что ты себе позволяешь, Дора?! Это международный симпозиум, а не посиделки оппозиционеров, ругающих власть и пользующихся ее благами. – Увидел меня и заорал еще громче: – А ты убирайся с глаз моих, сука! Не могу шагу ступить, чтобы не наступить на тебя!

Только рассудочное поведение – не для Дарвин. Через несколько минут длинная черная тачка везла нас на окраину Майами. Возле входа в приземистое одноэтажное здание с колоннами я прочла название кабака на здоровенной вывеске, поставленной вертикально: «The Joe's Stone Crab». [6] Каменные крабы Джо.

– Культовый ресторан со столетней историей, известный на всю Америку, – поведал Марчелло, прежде чем мы вышли из машины и снова попали в лапы телевизионщиков. – Славится свежими каменными крабами.

Маленький толстый незнакомец with the bald spot, [7] С лысиной. в светлых джинсах и портретом Буша младшего на черной майке встал из-за стола. Представился: – Бенджамин Франклин. Можно просто Бен.

Я подумала: шутит чувак. В компании Дарвин и Мастроянни нам не хватало только Бенджамина Франклина, чей портрет уже больше ста лет красуется на самой любимой бумажке человечества – стодолларовой купюре.

– Мистер Франклин – биофизик по образованию, известный в Штатах финансист, меценат и, как его далекий предок, давний друг вашей страны, – донесся до меня голос Марчелло.

Предок, действительно был гениален и изобрел не только американскую демократию и кресло-качалку, но успел, единственный из отцов-основателей, подписать все три исторических документа, что легли в основу создания Соединенных Штатов: Декларацию Независимости, Конституцию и Версальский мирный договор.

Нам подали в деревянных корытцах еду, похожую на люлякебаб, присыпанный сыром и завернутый в тонкие лепешки. И еще что-то в серебряных мисочках. – Это пуэрториканский севиче, – сказал Марчелло. – Лучший образчик холодной закуски: морепродукты в лимонном соке. – Он был в ударе. Смотрел на Дарвин влюбленными глазами. Шутил, вспоминая свои поездки в нашу страну. Говорил комплименты, что-то про криобиологию, предлагал перебраться на жительство в Турин, на севере Италии, где у него исследовательский центр. Казалось, рядом сидит настоящий Мастроянни, которого так хотелось потрогать.

С «кебабами» мы с Дарвин справились, а «лучший образчик» выжег язык и слизистую рта, будто серной кислотой, настоянной на чилийском перце. И белое калифорнийское вино не выручало.

Официант подкатил тележку с новой посудой. Будто фокусник, раскидал по столу столовое серебро, такие же тарелки и кучу щипцов, кусачек, ножниц и прочего медицинского инвентаря. Через головы надел на нас полиэтиленовые накидки. Я почувствовала себя в институтской операционной. Официант не стал возражать. Расставил бокалы для вина, стаканы для виски и воды, ведерко со льдом и отправился за выпивкой. Вернулся. Мы выпили. Официант налил еще.

Встал Бен, сверкнув бритым черепом, и не к месту заявил:

– Хочу пожелать вам, дамы, хорошей страны. Ваша не тянет пока.

Мы не стали спорить, хоть я думала, что страна у нас, пусть с диктаторскими замашками, но вполне сносная, и снова выпили. Пока пили, официант притащил тележку с огромными черно-красными крабами, лежащими горой на блюде. После короткой дискуссии о биологических особенностях каменных крабов мы принялись за дело.

За едой почти не разговаривали из-за трудностей с разделкой каменных чудовищ. Зато, принявшись за фрукты, публика заговорила. Я была уверена, главной темой станет другая вода. Оказалось, вода – под запретом. Американец, похохатывая на весь зал, пересказывал жизнь знаменитого предка, сдабривая ее анекдотами. Я не все понимала. Даже еще меньше, особенно в анекдотах. К тому же американец пропускал согласные в словах, и пойди догадайся, про что он толкует. Поняла, однако, что Бенджамин Франклин был первым американцем, ставшим иностранным членом нашей академии наук. И что в пику всем своим достоинствам, слыл самым знаменитым сифилитиком и алкоголиком в Штатах. Это знание сильно приукрасило портрет чопорного джентльмена на купюре.

А Бен, покончив с предком и продолжая похохатывать, нараспев, на одних гласных, предложил Дарвин перебраться в Штаты и поработать в институте криобиологии, известном на весь мир своими Нобелевскими лауреатами.