Дмитрий Воронин - Живой щит

За исключением определенной тяги к самовосхвалению, в остальном Раббан был весьма неплохим человеком. Пожалуй, то, что замок не приходил в упадок, было в немалой степени его заслугой.

На этой почве он нашел общий язык и с Амандой, которая, хотя и не слишком стремилась заниматься решением повседневных вопросов, все же уделяла им куда больше внимания, чем отец. Да и с другими обитателями Андор-холла он не ссорился, а зачастую и оказывал неоценимую помощь, выбирая подходящие моменты и донося до ушей графа просьбы его подданных в таком виде, что тот иногда даже шел навстречу. За это Раббана ценили.

Вот и сейчас он выступал, в определенной мере, посланцем местного населения, хотя, подозреваю, выражал и свое собственное отношение к делу. Я-то знал, о чем он поведет речь, и намеревался изо всех сил ему возражать редкий в общем-то случай, обычно управляющий просил у графа милостей - налог там с некой деревушки чуть уменьшить или свадьбу кому из сервов разрешить с девкой из другой деревни. Бывало, Раббан и за провинившихся заступался.

Наконец мажордом все же набрался смелости и пробормотал, глядя в пол:

- Прикажите прирезать этого ублюдка, милорд...

В глазах у отца появились первые всполохи пока еще сдерживаемого гнева, и Раббан затараторил, понимая, что очень скоро ему заткнут рот, и стараясь успеть высказать все, что хотел.

- Чернь волнуется, милорд... говорят... дурно в дом... этакую нечисть... девки сглазу боятся... намедни у Эдны выкидыш был... месяца три не доносила всего-то... Старики вон беду чуют... Ночью в Заречье град прошел, все всходы побило... И воины недовольны, говорят, дурной знак...

- Мо-о-олчать!!! - взревел граф, порываясь подняться и тут же бессильно падая на подушки.

Некоторое время он тяжело дышал, на губах показалась кровь, и Модестус забормотал какие-то свои лечебные заклятия. Аман-да чуть не бегом принесла графу кубок с отваром на травах, он выпил, закашлялся, некоторое время ловил ртом воздух, затем постепенно пришел в себя и продолжил уже спокойным тоном. Только от этого тона всех присутствующих мороз продирал по коже. - С каких пор ты, падаль, осмеливаешься оспаривать мое слово? Или я уже не господин в этих землях? Приказ был ясен - щенок будет жить! И каждый, кто хотя бы в мыслях посмеет... будет сурово наказан. Я не допущу, чтобы кто-нибудь посмел учинить самосуд...

Сонный отвар сделал свое дело, и голова графа бессильно упала на подушку, глаза закрылись и дыхание стало ровнее.

- Эту тварь надо убить, - убежденно заговорил Раббан, обращаясь теперь к остальным, поскольку граф слышать его не мог. - Нет, ну видано ли такое, держать в доме эдакую нечисть?

- А по-моему, очень даже "чисть", - вставил я. - Его как раз вымыли, какая ж он нечисть?

- Ха-ха, - без тени улыбки проговорил Хант. - Мне очень смешно. Но я все же согласен с управляющим. Что может выйти хорошего, если эта проклятая тварь будет слоняться по замку? Вырастет, убежит и наверняка приведет с собой врагов. Вон сколько их еще по лесам бродит. А тролли растут быстро, это вам не люди.

- Я не убиваю детей, - нахмурившись, бросил Брен, и на его скулах заиграли желваки. - Я сражаюсь только с воинами. И вам, кстати, совершить это злодейство не дам.

- Какое же это убийство? - всплеснул руками мажордом. - Убийство, это когда человека жизни лишаешь. А тут... все равно что жабу растоптать. И вообще, без орков и троллей мир становится чище.

- Опомнись, Раббан, - очень тихо проговорила Аманда, в ее голосе звучала дрожь. - Ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? Вы только что убили его мать, а он же уже не грудной, понимает. Пойми, он еще совсем мал... да, его мать была врагом, но сам-то он, кажется, не причинил тебе зла, верно ведь?

- Если я выращу волчонка вместе с овцами, то рано или поздно он устроит себе пир. Из свежей баранины. И его не остановит, если до этого я год буду его гладить и хорошо кормить, - вместо управляющего ответил Хант. - Это проклятое племя надо изводить под корень.

Модестус обвел взглядом собравшихся и негромко сказал:

- Мужество воина не только в том, чтобы убивать. Тролль будет расти вместе с детьми господина, пусть он лучше узнает людей, сдружится с ними. Может, когда-нибудь орки и люди смогут жить в мире... и кто знает, не положит ли начало этому миру тот, кого вы сегодня зовете ублюдком и нечистью. Легко взмахнуть мечом... куда труднее смотреть в будущее и думать о своем народе.

- Очень глубокомысленно! - съязвил Раббан. - Очень умно и высокопарно, но искренно ли, а, старик? Твоих детей убивали орки? Твой дом горел, подожженный их факелами? Или, может, на твоих глазах орки разрывали на куски твою жену? Молчишь... Да если бы на твою долю пришлась хоть малая толика того, что досталось людям во время войны, то ты первый схватил бы нож.