Дмитрий Воронин - Живой щит

Ну вот и все. Слова сказаны... я всегда думал о браке как о чем-то совершенно далеком и меня ни с какой стороны не касающемся. Для десантника даже устойчивая длительная связь всегда тяжела, а уж брак - и подавно. Официально это, разумеется, запрещено не было, но что-то я ни разу ни о чем подобном не слышал. Раньше - и не раз - я слышал от женщин об их планах на предстоящее замужество, где мне отводилась весьма немаловажная роль - и это обычно становилось началом конца наших отношений.

Сейчас же я мечтал об этом больше всего на свете - я готов был горы свернуть ради того, чтобы услышать вырвавшееся из этих нежных губ заветное слово.

Но боялся я другого - подумаешь, проведенная вместе ночь.

Что бы я ни думал о наших нравах, здесь тоже пуритане и близко не ночевали - те же Рейн с Амандой... Да, выглядело это как связь мачехи и пасынка, так что, кто-то их осудил? Да черта с два!

Никому до этого нет никакого дела, разве что упомянут ненароком да понимающе ухмыльнутся. Нет, это не повод... а в остальном - я сказал истинную правду. Кто я? Известно кто - никто, и звать меня никак. Все, что есть за душой, - меч, конь, латы... Так и то в общем-то не свое, а так, с неба свалившееся.

Наши глаза встретились - два ослепительно-голубых озера, окаймленные длинными черными ресницами, смотрели на меня тепло и нежно. Нежный шелк волос, разбросанных по плечам, водопадом расплавленного золота спускался к талии, щекоча мои руки, эту талию сжимающие. Ее чувственные полные губы слегка приоткрылись...

- Да.

- Алия?

- Да, Стас... я согласна стать твоей женой. Более того, если бы ты молчал еще час, я сама сделала бы тебе предложение, тем более что, по твоим словам, у вас так бывает... не перебивай! Я люблю тебя, я давно люблю тебя, наверное, с самой нашей первой встречи. И брак... он не был бы мне так желанен, я ведь в любом случае твоя, вся, без остатка, но... ты сам понимаешь, этот наш поход... ты сам понимаешь, он вполне может закончиться плохо для нас... для всех нас или не для всех. И если мне придется умереть что ж, это судьба, а против судьбы не пойдешь, но мне будет не так страшно умирать, если я буду знать, что ты мой навеки. Нет в этом мире силы, которая может расторгнуть брак, только смерть разлучит нас.

- Любовь моя. - Мое горло перехватило, и я заметил, что впервые за последние годы что-то влажное застилает мне глаза, и эти слезы вызваны не ветром или песком, а совсем другим. - Милая, не надо говорить о смерти. Я смогу защитить тебя от всего, что только посмеет встать на пути нашего счастья.

Она прильнула к моим губам, на этот раз страстно и жарко, я чувствовал, как прижимается ко мне ее нежное тело, как ее руки обвивают мои плечи, как счастье переполняет все мое существо.

Прошла, наверное, вечность, прежде чем мы смогли оторваться друг от друга. Но и потом наши губы не смогли слишком долго находиться вдали друг от друга и слились в поцелуе снова, а затем еще раз и еще...

- Э-э... я, конечно, извиняюсь. - По голосу Рейна было совершенно ясно, что раскаяния он не испытывает ни в малейшей степени, а напротив, откровенно злорадствует. - Но позволительно ли мне будет спросить, чем вызвана остановка посреди дороги, кроме столь очевидных проявлений нежностей?

- Да вот, вас поджидали, - ответил я с ехидцей. - Вы же, если мне не изменяет память, хозяин этих земель, верно?

Рейн, похоже, был этим вопросом несколько огорошен, не ожидал - и только молча кивнул, вовремя не найдя подходящей к случаю фразы.

- И как далеко, любезный граф, простираются ваши полномочия?

Аманда мельком взглянула на Алию, затем на меня, и, очевидно, сделав какие-то одной ей известные выводы, тоже вопросительно уставилась на Рейна. Тот, попав в перекрестье взглядов, замялся.

- Ну... я даже не знаю, как далеко. Наверное, как угодно далеко.

- Как угодно далеко... - глубокомысленно протянул я, давая ему возможность самому осмыслить сказанное. - То есть безгранично, так? Казнить и миловать, строить и разрушать, дарить и отбирать, быть полководцем, правителем, священником, заступником, карателем. Вершить церковные обряды и пользоваться правом первой ночи, защищать страну от захватчиков, и самому выступать в этой роли, осыпать кого-то милостями, а других отправлять на дыбу - я ничего существенного не забыл?

- Так, мелочи, - с холодком произнес Рейн, несколько задетый моим задиристым тоном. - У меня еще, как и у любого дворянина, есть неотъемлемое право вызвать на поеди- нок любого нахала, который...

Аманда заразительно расхохоталась, ей тут же вторила Алия. Граф недоуменно уставился на свою подругу, которая честно пыталась остановиться и никак не могла, слезы текли из глаз.