Michael Draw - Плоть и сталь

– Давай наркоз быстрее, – клокотнул сутулый, выбирая из коробочки один предмет страшнее другого.

– Надо пошустрее этот кусок разделать, а то тут Папаша крутится. Чёрт его принёс. И как он только тут оказался? – прорычал парень со шрамом, возвращаясь к столу с ампулой. – Видать, под крыло хотел сучку забрать. Да нам-то она полезней…

– Не надо, не надо… – слабеньким голоском пролепетала Мила, глотая слёзы.

Торговцы органами.

Как же ужасно, несправедливо обошлась с ней судьба. Её разделают и продадут по кускам.

В вену на сгибе локтя не аккуратно воткнулась толстая полая игла. Мила слабо заскулила, с силой зажмурившись.

До её слуха доносилось бурчание хирурга-мясника и его подельника. И какой-то шум снаружи. В следующее мгновение дверь с грохотом распахнулась и накренилась, повиснув на петле.

На пороге стоял здоровенный мужчина, разодетый как сучка: в длинную виниловую юбку, сапоги на массивной платформе с высоченным каблуком и в короткую косматую шубку. Одну руку мужчина держал в кармане, а другую вызывающе упёр в бедро. Он отбросил от лица прядь чёрных волос, уложенных на женский манер. Повязка на левом глазу сверкнула вышивкой из аляповатых страз.

– Знаете, всё-таки решил заскочить на минутку, – заявил мужчина. – У меня к вам рациональное предложение. Вы отпускаете девочку со мной, я плачу вам за неё хорошие деньги и мы расстаёмся друзьями. И, пожалуйста, не надо травить на меня своих бульдогов. А то маникюр весь попорчу.

Мила судорожно втянула воздух, заметив, как за спиной незнакомца возник один из местных громил, который размахнулся жуткой битой, утыканной гвоздями. Но мужчина-сучка, не оглянувшись и не вынимая левую руку из кармана, ударил локтем правой руки громилу в ухо с такой силой, что тот врезался в стену и сполз по ней.

После этого незнакомец в наряде сучки, но при этом называющий себя в мужском роде – что для сучек совсем нехарактерно – напористо прошагал прямо к столу. Парень со шрамом вскинул пулемёт.

– Давно ли ты тут валялся под наркозом? Ещё будешь нам что-то предлагать?! Вали лучше отсюда, сучка!

Незнакомец поджал жирно накрашенные бордовой помадой губы, кокетливо дрогнул бровью и, нежно улыбнувшись, резко и неожиданно врезал торговцу органами кулаком по зубам. Тот крякнул и рухнул на пол, выронив оружие.

Мужчина в шубке поправил причёску, немного наклонился и мило произнёс:

– Никто не смеет называть Блисаргона Баркью сучкой, дорогуша.

Мила таращилась на всё происходящее, не моргая. Когда её стали отвязывать, она уж и не знала, радоваться этому или ожидать ещё больших неприятностей.

– Кто вы? Что вам нужно? – пролепетала Мила заплетающимся языком – наркоз начинал действовать.

– Зови меня Папой. Не бойся, я не страшнее этих торгашей. Ну, конечно, если меня не огорчать.

Мила безропотно позволила отвязать себя и поставить на пол. Ноги, впрочем, подогнулись.

– Ох уж, горе ты моё! – проговорил тот, кто назвался Папой и Блисаргоном Баркью, поддержав Милу и прислонив её к стенке.

В комнату вломилось несколько громил, но Блисаргон подхватил с пола пулемёт, оброненный парнем со шрамом, и процедил, чуть прищурив свой единственный глаз и всё так же вызывающе держа левую руку в кармане шубки:

– Мальчики, Папочка слегка сердит. Не злите его ещё больше…

Громилы медленно отступили, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, а потом и вовсе ретировались. Блисаргон улыбнулся, затем обхватил Милу правой рукой за талию и помог покинуть жуткое место.

– Вы меня не бейте, пожалуйста, – бубнила сонная Мила. – Я и так всё сделаю. Я всё умею.

– Верю, верю, – Блисаргон ловко открыл дверцу своей машины и свалил аморфное тело на переднее сидение, сам плюхнулся за руль, а пулемёт швырнул назад. К паре-тройке других единиц огнестрельного оружия.

– Всё-то вы умеете, всё знаете, а в истории вляпываетесь одна другой занимательнее. Вот что бы вы делали без дядюшки Блиса? – тон Папочки был самым что ни на есть поучительным. – Тебе повезло, дорогуша, что я как раз Топливо там покупал неподалёку. А то всё, распотрошили бы тебя. На благо здоровья нации.

Мила всхлипнула.

– Ну не реви, дурёха. Сейчас приедем, отмоешься, отоспишься, отъешься, будем думать, куда тебя применить, – деловито проговорил Папочка. – Не бойся. Заниматься тебе придётся тем же самым, что на улице, только в тепле и довольствии. Будешь слушаться Папочку, всё будет хорошо. Папочка тебя не даст в обиду всяким невоспитанным мальчишкам. А если решишь уйти – ну что ж… Каждый сам решает, что ему выгоднее. Вот, например, те же торговцы. Идиоты. И тебя потеряли, и деньги, которые я совершенно честно мог бы за тебя заплатить. Лично я бы на их месте посчитал более выгодным моё предложение, чем размахивание пушкой…