Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре. Цикл «Лицом к Солнцу»

– В восемь часов вы должны быть на проспекте Свободы. Двигайтесь пешком от здания Народного Совета к бывшему ресторану «Волшебный Гарем».

– Как я вас узнаю?

– Очень просто: я сам подойду к вам.

Наока, конечно, будет не один, но на этот раз обязательно придёт сам. Не случайно я выбрал местом встречи именно проспект Свободы – людное место, особенно в вечерние часы. Здесь у Наоки и его людей не будет места для полноценного манёвра. Но особо обольщаться мне не стоило: взять его там так же не просто, как и ему обнаружить меня. Стоило всё обдумать досконально, но я решил сделать это на месте, исходя из обстановки.

Ночь нахлынула, как всегда, стремительно и неожиданно – без обычных на Земле сумерек, без переходов света и тени, без полутонов, совсем, как в южных широтах нашей планеты. Тёмные, переплетённые, подобно ходам лабиринта, улицы северной столицы Гивеи действовали на меня угнетающе. Усталые, сгорбленные люди в промасленных робах брели по тротуарам к мрачным, похожим на жерла вулканов, входам в подземные фабрики и заводы. Там они, вымотанные за день бесконечными очередями и митингами до хрипоты, бездумно выполняли каждый свою работу – бесконечно, сотни, тысячи раз, до отупения. Этот, внешне казавшийся слаженным, механизм превращал людей в биологические машины, работающие на износ. Всё это так не походило на радость творческого труда, знакомого мне с детства, на сопричастность к общему делу преобразования планеты для удобной и комфортной жизни каждого её жителя.

Я смотрел на тяжёлые спины в зелёных рабочих комбинезонах, испуганно шарахавшиеся к стенам домов в лучах осветителей моего магнитора, и в душе рождалось смутное чувство горечи. Земной труженик преображал свою планету свободным трудом, делая мир вокруг ещё прекраснее, покорял вселенную, неся в её глубины добро. Он не нуждался в награде и не просил ничего взамен. Здесь же всё было по-иному – людям приходилось буквально выживать, борясь за кусок хлеба и место под солнцем, влача бремя своего безрадостного, бесполезного труда.

Мне хотелось понять, почему так происходит на Гивее? Почему революция не изменила этот мир к лучшему, хотя должна была сделать это? Почему всё осталось по-прежнему? Почему пустые слова заменяют здесь реальные дела и помыслы? Но ответов на эти вопросы у меня не было.

Наконец, впереди показалась узкая расплывчатая полоса света, затем стала шире и ярче. Я выехал на кольцевую эстакаду, к подножью белых пирамид, опутанных строительными лесами, словно паутиной. Громадные белые блоки, по решению Народного Совета, уже начали вынимать и распиливать на памятники народным вождям. Свернув с эстакады на боковую улочку, я сделал крутую петлю в объезд по тёмному пустынному бульвару, и въехал во двор громадного, похожего на серую скалу, здания. Несколько бездомных собак шарахнулись в дальний угол двора, напуганные светом осветителей моего магнитора.

Выключив магнитный активатор, пару минут я внимательно всматривался в темноту вокруг. Красные огоньки контрольных приборов горели настороженными глазами загадочного животного, едва освещая салон. Я вышел из машины. На всякий случай осмотрел верхние этажи дома, но тёмные глазницы окон казались нежилыми, и только редкие звёзды, отражавшиеся в мутных стёклах, оживляли их. Скользнув рукой по левому боку, я медленно направился под треугольную арку, выходившую со двора на проспект Свободы.

Ряды частных заведений, когда-то богатые световой рекламой, сейчас выглядели мрачно: разбитые витрины, наглухо заколоченные окна и двери, на стенах домов рытвины и вмятины от пуль и осколков. Только в конце проспекта оранжевым светом горела вывеска народного театра «Судзу», где в эти дни шли агитационно-массовые представления труппы артистов Народного Фронта. В противоположной стороне от него болезненно мигала реклама ресторана «Волшебный Гарем». Замысловатая иероглифическая надпись вспыхивала и гасла на фоне ночного неба голубыми гребешками. Прямо напротив меня высилось здание Народного Совета. Взглянув на часы, я не спеша, двинулся в сторону «Волшебного Гарема» в пёстром потоке людей, не занятых в этот час работой на заводах и фабриках: кто-то из них толпился около разбитых витрин, кто-то праздно шатался в поисках хоть каких-нибудь развлечений по неровным тротуарам.

У заляпанной краской витрины одного из неработающих магазинов пристроилась шумная группа молодежи. Юноши: коротко стриженные в чёрных коротких куртках, как у меня, и плотно обтягивающих штанах. Девушки в таких же куртках и коротких, выше колен юбках, с прическами типа «собачий хвост» и с сильно накрашенными лицами.