Михаил Горенштейн - Маяк Серафа

Фарадей всмотрелся вдаль, потом поднял взор на облака и покачал головой.

– Нам повезло с погодой, но, думаю, ненадолго, уже почти сезон дождей.

Они перебирались через густой бурелом, осторожно обходя обломанные ветки и торчащие во все стороны сучки.

– а ты слышал, что после вспышек погода сходила с ума несколько лет? – спросила Арти, прорубая дорогу. – Бури, цунами, землетрясения, вулканы… Отец говорил, что потом наступил полный штиль и тишина. Как будто все замерло, а времена года перестали сменяться.

– Слышал… и меня это совсем не удивляет, ведь все сдвинулось. Может, и климат изменился вместе с остальным. Где-то было долгое время холодная погода, а потом поменялась на теплую. А где-то, наоборот, стало холоднее. Путешествуя с караванами, я видел горные места дальше, на северо-востоке, где снег идет круглый год. И земля… как будто с одной стороны горы мягкая и рыхлая, а с другой твердая и колкая, как лед. А еще пустыни на юге, где никогда нет дождей, а песок черный и блестящий, как стекло. Там совсем нет воды, она ушла. Иссохшие русла рек. Пересохшие озера. Гиблое место, одним словом.

– это два слова, – усмехнулась Арти.

Фарадей удивленно посмотрел на нее, не зная, что ответить.

– У природы всегда сохраняется баланс, я уверен, – Илай сделал глоток из фляги. – Где-то вода ушла, а где-то возникли новые озера. Подземные реки повсюду, мы бы, например, не выжили без колодцев.

Так они и шли, иногда останавливаясь, чтобы отдохнуть. В конце первого дня они разбили лагерь на небольшой опушке, почти чистой от ветвей. Убрав место под палатки («Это из военного запаса», – заметил Фарадей) и достав сушеное мясо и вяленую рыбу, они положили запекаться на угли картошку и сели вокруг костра, смотря на огонь. Пришло время ночных историй.

***

Фарадей, путешествовавший больше всех среди них и слышавший бесконечное количество историй, повидавший разные города и знавший не понаслышке то, о чем рассказывали другие путешественники, мог отличить правду от выдумки. Он был меньше всего привязан к науке и технологиям. Он много интересовался историей и прошлым, но не техническими деталями.

Его внимательность и общительность помогали ему в переговорах, он быстро и легко находил общий язык и всегда умел прийти к соглашению без лишних слов. Понимание общей картины не раз помогало ему найти непростые, а порой и неожиданные решения для всех сторон. Кроме того, у него был литературный дар, и он любил записывать все подряд в небольшом блокноте, который повсюду носил с собой. Этот дар позволял ему кратко изложить в записи суть чего угодно. Потом он переписывал то, что узнал в дороге, в большой дневник путешественника, как он сам называл его. Будучи очень начитанным и любознательным, он проводил дни и ночи в библиотеке Гильдии. На почве этого они и подружились с Илаем, ведь все, что было найдено Гильдией для архива, было скрупулезно просмотрено Фарадеем в поисках интересных деталей и помечено на полях дневника. Хоть и казалось что его основной талант в общении и торговле, он очень интересовался религией и всем, что связывало ее с окружающим миром. Приверженцы традиционных религий и адепты Огня Новой Эры и Конца Дней были вездесущи. У них даже было свой храм Огня в Централии, где Фарадей вырос. Но люди этого круга были почти не связаны с торговцами. Впрочем, так же как и с военными, и ремесленниками они пересекались только в миссионерских целях и деловых отношениях. Сами торговцы менее всех были подвержены их вниманию и влиянию. Интересы адептов были в использовании торговых путей для своих загадочных целей. Давая обет молчания, члены братства часто присоединялись к караванам в качестве миссионеров («Истинно несущие правду огня», – называли они себя). Так, находясь в зависимом положении от Гильдии, они хоть и старались сливаться с ее рядами, но безуспешно. Торговцы имели свои интересы для таких взаимоотношений, так как получали право первыми увидеть находки, приносимые адептами. Случалось, что монахи небольшими группами или как одинокие паломники странствовали между поселениями и своими храмами, расположенными в местах поклонения.

Фарадей налил себе горячего чая в железную кружку, бросил пару кусков темного колотого сахара и, помешивая, поглядел на танцующий огонь.

Арти натачивала свой небольшой походный нож точильным камнем, сосредоточенно и увлеченно. Мачете и ее боевой лук лежали перед ней и поблескивали хромом в свете огня.