Мэри Шелли - Франкенштейн

Я весь дрожал от мучительного напряжения и горечи; должно быть, в том, что я говорил, звучала немалая доля безумия, и женевский судья расценил мое возбуждение и ярость как отголоски еще не вполне излеченной душевной болезни. Он попытался успокоить меня, словно малого ребенка, и про себя уже окончательно решил, что все, сказанное мною, – не что иное, как сложный и внешне убедительный, но все-таки болезненный бред, маниакальная идея, захватившая измученную утратами душу.

Я покинул его дом, крайне раздраженный и взволнованный. В голове моей роились всевозможные замыслы, но я был не в том состоянии, чтобы разумно и спокойно мыслить. Ярость ослепляла меня, но жажда мести придала мне сил и, в конце концов, вернула спокойствие. Я вполне овладел собой и в дальнейшем действовал расчетливо и хладнокровно даже в минуты, когда мне грозила немедленная смерть.

Первым решением, которое я принял в тот день, было навсегда покинуть Женеву. Родной город, где я был счастлив и любим, отныне стал мне ненавистен. Я запасся крупной суммой денег, прихватил с собой несколько драгоценных вещиц, принадлежавших моей матери, и покинул Швейцарию.

Так начались скитания, которые закончатся лишь с моим последним вздохом. Я объехал сушу и море, испытал все, что выпадает на долю путешественников в пустынях и неведомых горах. Право, не знаю, как иной раз мне удавалось выжить; случалось, в полном изнеможении я падал на землю и молил Бога лишь об одном – послать мне скорую смерть. И только жажда мести не позволяла угаснуть последним искрам жизни в моем теле: я не мог умереть, оставив своего врага живым и невредимым.

Незадолго перед тем как окончательно покинуть Женеву, я бродил в окрестностях города в тайной надежде наткнуться на след монстра. Никакого определенного плана у меня не было, и я даже не представлял, в какую сторону направиться. К тому времени, когда начало смеркаться, я оказался у ворот тенистого старого кладбища, на котором были похоронены мой младший брат Уильям, Элиза и отец. Я вошел за ограду и направился к их могилам.

Вокруг стояла глубокая тишина – ее нарушал лишь шелест листвы, колеблемой легким ветром. Вскоре совсем стемнело, и, как обычно бывает на кладбищах, я почувствовал смутное волнение. Казалось, духи умерших витают здесь, давая знать о своем присутствии едва заметными движениями воздуха и теней.

Скорбь, которую я испытывал, входя сюда, вскоре сменилась сдержанным гневом. Мои близкие были мертвы, а я продолжал жить и дышать; их убийца также разгуливал на свободе и замышлял новые злодеяния, и я был обречен влачить опостылевшее существование только для того, чтобы рано или поздно его уничтожить.

Я опустился на колени в густой траве, поцеловал землю и произнес:

– Клянусь этой освященной землей и тенями, витающими вокруг, клянусь моим глубоким и безутешным горем; клянусь тобою, ночь, и силами, которые тобой повелевают, что буду преследовать демона, причину моих несчастий, пока дышу и могу двигаться. Ради этого я найду силы жить; ради жестокой сладости отмщения я готов еще долго смотреть на солнце и топтать траву, хоть и нет для меня в этом никакой радости. О души усопших и вы, духи мести! Помогите мне, направьте меня! И пусть проклятое чудовище узнает вкус страданий и отчаяния, какие выпали на мою долю!..

Я начал произносить эту клятву тихо и торжественно, сознавая, что души моих близких в эту минуту рядом и слышат меня, но затем меня охватила буря чувств и голос мой задрожал и стал прерываться от ярости.

Внезапно покров тьмы и тишины разорвал громогласный дьявольский хохот. Он звучал долго; и эхо на ближних горных склонах подхватывало и повторяло его раскаты. Казалось, сам ад смеется над моей клятвой!

Наконец смех затих и мучительно знакомый мне голос отчетливо произнес где-то неподалеку, в гуще темных зарослей:

– Я доволен; ты решил остаться жить, несчастный! Меня это устраивает…

Я бросился туда, откуда доносился этот хриплый и низкий голос, но монстр и на этот раз ускользнул. Лишь показавшаяся из-за облаков луна осветила гигантскую уродливую фигуру, мчавшуюся по усыпанному камнями склону с невероятной скоростью.

С этого мгновения и начались мои скитания.

Я погнался за монстром и преследовал его без остановки на протяжении многих месяцев. След привел меня к берегам Рейна. Я спустился до самого устья, и на протяжении всего этого долгого пути то там, то сям чудовище, словно играя со мной, оставляло тайные знаки, смысл которых я прекрасно понимал, – они говорили: «Я здесь, следуй за мной!»