Рузаль Ханов - Артур и Последний Дракон

– Садитесь, садитесь! Сегодня не я главный, а вот они, – он показал в сторону актёров. Король и его свита заняли свои места. Спектакль начался.

Даже богачи и знать, сначала с опаской посматривавшие на сцену – что там ещё придумали эти недоросли, а вдруг начнут над ними потешаться? – вскоре забыли и о своём богатстве, и о знатности и простодушно смеялись над каждой репликой Барона.

Дылда с отцом сидели в первом ряду. Но если сначала они свысока поглядывали на «простолюдинов», сидевших позади, то очень скоро, поняв, о чём и о ком идёт речь в пьесе, готовы были провалиться сквозь землю. Хорошо бы поменяться местами с теми, кто сидит в последнем ряду, или вовсе уйти с представления, но как отнесётся к этому Король? Их лица последовательно меняли свой цвет с красного на жёлтый, а с жёлтого на зелёный. «Чем не светофоры», – сказал бы наш современник. Однако придраться им было не к чему: ведь нигде в спектакле не упоминались ни их имена, ни должности. А когда Король первым в зале захлопал, утирая слёзы смеха, и им не оставалось ничего другого.

Долго не утихали овации и крики «Молодцы!» Актёрам много раз пришлось выходить на сцену и кланяться. Они не ожидали такого успеха, и тем приятнее был он. Наконец, Король встал. Аплодисменты постепенно утихли.

– Огромное вам спасибо за спектакль, ребята, – сказал он. – Надо, надо высмеивать зло и глупость, чтобы они знали своё место и не могли причинить вреда людям. А теперь я жалую из своего резерва автору пьесы пятьдесят талеров, а каждому из актёров – по десять. Чтобы они могли шлифовать свой талант, не испытывая нужды ни в чём, – королевский казначей тут же развязал свой кошель и отсчитал девяносто монет, вручив их Барду как режиссёру.

После спектакля Артур проводил родителей до городских ворот. Они подарили Артуру талер на развлечения и не хотели даже слышать его возражений. А потом долго не могли проститься: никто не хотел уходить первым. Наконец, отец с матерью вздохнули, ещё раз обняли его и, наказав Артуру беречь себя, папа с мамой потихоньку тронулись с места. Артур вышел за ворота и ещё долго смотрел им вслед, пока коляска не превратилась в еле заметную точку. И только тогда он направился в колледж.

Ребята были в столовой: теперь, после спектакля, ко всем вернулся аппетит. Но что за пир без сладкого? Скинулись на ситро, торт и мороженое – серебро пока не решались трогать. Пит сам вызвался сбегать в лавку, и вскоре возвращался, пошатываясь под тяжестью покупок. И вскоре пир начался. Бард поднял кружку с ситро и провозгласил тост:

– За искусство! За театр! За дружбу!

– За всё сразу? А потом за что будем пить? – урезонил его Пит.

– Ты прав, – улыбнулся Бард. – За искусство!

Возвращались в гостиную с набитыми животами, в которых куски торта с трудом нашли себе место после сытного обеда. Артуру казалось, что он выпил столько сладкой воды, что она булькает на ходу. Славно попировали! Придя в гостиную, Бард достал кошель и сначала раздал по десять талеров Артуру, Питу, Стрелку и себе:

– Это актёрам.

Затем отсчитал по стольку же Веронике и Алисе, – это вам как художникам.

Они начали было отнекиваться. Тогда он подошёл к окну и высунул руку с зажатыми в ней монетами наружу:

– Выбросить? – сражённые этим неотразимым аргументом, девочки взяли деньги.

– Итак, остаётся тридцать монет: десять мне как автору, десять – как режиссёру, и остаётся ещё десять монет – на развитие: надеюсь, вы не считаете выступление в коридоре колледжа вершиной успеха? В моих планах – выступления во всех городах страны, а потом – в Королевском театре. В каникулы, конечно.

– Ух ты! – только и мог сказать Пит, ошеломлённый открывающимися перед ними перспективами.

Читатель спросит: «А зачем сынку богатых родителей эти утомительные поездки по стране, эта работа странствующего актёра – внешне такая яркая и заманчивая, на взгляд вросшего корнями в землю фермера, и такая неблагодарная, по сути?» Об этом речь впереди.

После спектакля оба – и отец, и сын – пребывали в дурном настроении. Но по-разному: отец был в бешенстве и грозился отомстить, а сын – в тихой печали. Наскучив криками отца, он сказал:

– Отец, хватит уже угроз – ничего ты не сможешь сделать, да и зачем? Разве в этом дело? Просто нас никто не любит и не уважает. У тебя есть хоть один настоящий друг? То-то же. А мои «друзья» – где они? Держались возле меня, пока я осыпал их деньгами. Твоими деньгами. А как увидели, что мы не в фаворе, мигом разбежались. Может быть, дело не в людях, а в нас?