Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей

Он вынул из папки именную грамоту, протянул Траю. Правда, его: «Трай Горник. Место рождения: Берестовье», и портрет приклеен с физиономией Ардиса… нет, не Ардиса, с его отныне физиономией. Нарисовано похоже, но далеко не так искусно, как те картинки, что он видел.

Трай кинулся к лекарю:

– Постойте! В том месте, где меняются… в Зале Таинств! – там была девушка, моя невеста, Кветтина Бобырева.

Лекарь удивлённо глянул на него, засмеялся:

– Это тебе приснилось, парень!

– Не приснилось, я правда видел!

– Откуда там твоей невесте взяться, сам посуди? В Залы Таинств посторонним доступа нет. Исключительно ты и менщик твой там были.

– А госпожа Небожительница? Я понял – она была в облике Кветы! Конечно, как я сразу не догадался! Квета улетела в Небесье и поменялась с Небожительницей!

Лекарь захохотал пуще прежнего:

– Ты что такое городишь, парень? Небожителям мена не нужна! И как ты умудрился рассмотреть лицо Небожительницы сквозь эфирный шлем? Знаешь, сколько я живу в Небесье? Ты и представить не можешь! Я раз сто встречался с Небожителями, и ни разу, понимаешь, ни разу не видел, чтобы они снимали доспехи. И никто не видел! Так что, парень, мотай поскорее в своё Берестовье, ищи эту «невесту». Видно, позарез тебе её прелести потискать требуется, раз сны такие снятся!

Что тут возразишь? Трай рукой махнул с досады.

Одежда в шкапе принадлежала прежде Ардису и перешла к новому владельцу в довесок к телу: латаные-перелатаные штаны из некрашеного сукна, такая же рубаха, вдобавок с пятнами плохо отстиранной крови на животе и боку, башмаки, подошвы у которых не отваливались только если их крепко приматывать бечёвкой. А вот сумка была Траева – та, что он оставил у писца во Дворце Прошений. Имущество оказалось в сохранности, за исключением листов с портретами и грифельных палочек. Но эти вещи, если хорошенько рассудить, Траю и не принадлежали, так что винить за то, что их нет, некого.

В кармане у Ардиса нашлись двадцать форинтов – половина честно разделённого остатка монет. Как раз хватило на полкружки бульона да краюху хлеба без колбасы, и шесть форинтов Трай отложил на оплату проезда до Берестовья. Раз грамоту и вещи ему доставили прямо в палату, то во Дворец Прошений идти, толкаться в очередях надобности не было. Он перекусил, повалялся на зелёной лужайке за Госпиталем – ох и мягкая же у них тут трава! – а там и на посадку зазывать начали.

Однако четырнадцать из двадцати монет оказались потраченными зря. Это Трай осознал, едва дирижабль отчалил и принялся набирать скорость. Теперь он ощутил на себе всё, что испытывал его друг! Сосед по каюте, худосочный мужичок – на самом деле был он Траю ровесником, вмиг постаревшим на четверть века, – смотрел на него брезгливо. А когда Трая скрутило совсем, и он, не добежав до гальюна, выплеснул на пол содержимое желудка, сосед и вовсе ринулся к бортовому, требуя перевести в другую каюту. Наверняка и монет не пожалел, так что остаток пути Трай провёл в одиночестве. Лишь бортовой заглянул пару раз, заставил проглотить полстакана воды с порошком, оказавшимся на вкус удивительно горьким.

Полюбоваться видами ещё разок не довелось. Еле хватило сил выбраться из гондолы и сползти по лестнице с причальной башни. А как сполз, так и упал прямо на траву под серым пыльным кустом акации. Кто б мог подумать, что Ардис окажется таким слабым к морской болезни! Пролежал Трай до самого вечера. Только когда солнце закатилось за крыши домов на западной окраине, земля под ногами перестала качаться из стороны в сторону, и тошнота отпустила.

Первым делом он отправился на Грязную улицу: найти Ардиса, узнать новости, а главное – рассказать о Небожительнице и Кветтине. Как ни старался лекарь убедить, что эта встреча ему приснилась, Трай не поверил.

В хибаре Ардиса было тихо и пусто. Трай прошёлся вокруг двора, постоял напротив двери – заборов на Грязной улице отродясь не водилось, – окликнул приятеля несколько раз. Не получив ответа, зашёл внутрь – двери на Грязной улице тоже не запирали. В домишке и впрямь было убого до жути, пахло сыростью, плесенью и стариковским телом. Солнце почти село, в крохотные окошки свет попадал едва-едва, но и в полумраке помещение выглядело удручающе пустым. Трай не мог понять: на чём же они спали? Где ели? Лавки, стол, топчаны – где всё это? Голые стены, пол да потолок.

– Ты чего там бродишь? – донёсся снаружи старушечий голосок. – Не ищи, нет там ничего. Всё, что можно было, уже растащили. Разве что саму избу на дрова пустить.