Владимир Корешков - Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая

За бортом красота, аж дух захватывает. Вначале мы поднялись над большими ватными облаками навстречу солнцу, и тут же резко картина начинает меняться – солнце начинает тускнеть, и мы пересекаем черту между ярким светом и тьмой, вваливаясь на всем ходу в холодную черноту космоса. Шаттл вышел за пределы земли, раздался сигнал, что можно отстегнуть ремни.

– Это вам капелька успокоительного, – отвлекая меня от созерцания происходящего за бортом, прозвучал надо мной нежный голосок.

Анна Мари стояла возле меня, в руках у нее был наполовину полный бокал с янтарной жидкостью. Я уловил носом запах чертовски хорошего виски.

– Спасибо, милая Анна Мари, – сказал я, забирая у нее бокал и делая большой глоток. – Никогда не думал, что на таких затрапезных космолиниях угощают пассажиров таким дорогим виски.

– Это виски специально для особых гостей первого класса, – зашептала она мне, заговорщически подмигивая. – Но вы ведь меня не выдадите?

– Что вы, я скорее дам отрубить себе руку. Но неужели богатые клиенты летают на этом мусорнике? – поинтересовался я.

– Очень редко, как правило, в клинику они прилетают на своих дорогущих «яхтах», нашими рейсами пользуются так, если что-нибудь случилось непредвиденное, какой-нибудь форс-мажор. Вот и сейчас первый класс абсолютно свободен. Хотите посмотреть?

– Ну конечно, мне интересно.

Она взяла меня за руку и повела по салону вперед, отворила дверь, разделяющую салон на эконом и первый класс, и я окунулся в царство роскоши и комфорта – огромные, наверняка сверхудобные кресла для пассажиров, отделанные блестящей лайковой бежевой кожей, подлокотники и столики между креслами из дорогих пород красной древесины, на столах вазочки с живыми розами. Сделав шаг по салону, мои ноги сразу же утонули в мягком, темно-бордовом ковролине, шторки на иллюминаторах, а на стенах картины – копии фламандских мастеров семнадцатого века в роскошных рамах, и легкий, едва уловимый запах в салоне стойких дорогих одеколонов и духов.

– Годится, – сказал я, рассматривая все это великолепие, и плюхнулся в ближайшее кресло, которое обволакивая мое тело, буквально поглотило меня.

Анна Мари примостилась рядышком на подлокотнике моего кресла, закинув свои великолепные ноги – нога на ногу. Она оказалась очаровательной болтушкой. Через пару минут мы с ней были уже на «ты». Я узнал, что ей двадцать один год, уже два года она работает стюардессой в компании «Люфтганза». Пойти учиться после школы она не могла, у родителей не было на это средств. У нее есть младшая сестра. Оторва полная, родители никак с ней не справляются. Пару раз в салон заглядывала вторая стюардесса, невысокая темненькая миловидная девушка, выразительно спрашивая одними глазами: «Ну ты идешь?» Анна Мари картинно закатывала глаза кверху: «Разве ты не видишь? Я занята».

– У тебя из-за меня проблем не будет? – поинтересовался я у девушки.

– Да брось ты, Яр, какие проблемы, во-первых, Вирджиния – это моя подруга. Когда мы летели на Землю, она поругалась со своим парнем, ну с горя и узюзюкалась в хламину. Поскольку она была никакая, мне пришлось запереть ее в этом салоне, чтобы пассажиры не видели.

– Пьяная стюардесса – картина не для слабонервных, – поддакнул я.

– А я за нее одна весь рейс отдувалась, так что она мне должна, теперь ее очередь. А во-вторых, работать на этих космолиниях – это ссылка, обслуживающий персонал по собственной воле сюда не устраивается, народу мало летает, поэтому премиальных нет, сидим на голом окладе, – жаловалась мне Анна Мари. – Поэтому дальше уже не сошлют, ниже падать некуда, и не уволят – работать-то некому. До этого я летала на межконтинентальных, вот там было классно. И заработки шикарные, и плюс щедрые чаевые.

– За что сослали? – спросил я, делая очередной глоток.

– Да один старикан меня лапать начал, когда я шампанское разносила, ну я ему целую бутылку «Вдовы Клико» на голову и вылила, чтобы он охладился. Эта сволочь, плейбой недоделанный, заистерил, накатал на меня жалобу. Богатый клиент, видишь ли, у нас всегда прав. Вот меня и сослали, правда, при этом не забыли из жалованья вычесть стоимость шампанского и химчистку костюма этой скотины.

Я, полулежа в удобном кресле, потягивая виски, слушал, как без умолку щебечет это юное, божественное создание, надувая пухлые губки, при этом все время грациозно жестикулируя красивыми, ухоженными руками. Смотрел на ее длинные неприкрытые ноги, на не девичью большую упругую грудь, словно высеченную из камня, на то, как через идеально накрахмаленную блузку проглядывали крупные коричневые соски. Во мне росло дикое, первобытное желание, и не только оно. И, честное слово, я очень хорошо понимал того старика, не поддаться обаянию этой прелестницы было просто невозможно. Весь ее вид провоцировал, манил, заставляя гормоны моего организма бешено бурлить.