Джин Вулф - Воин арете (Воин - 2)

Незнакомка была маленького роста, хорошенькая, но какая-то печальная. Я поздоровался и спросил, не могу ли чем-нибудь ей помочь.

- Я невеста этого дерева, - отвечала она, указывая на самую высокую сосну. - Многие, кто приходят сюда, в мой лес, приносят мне жертвы. И меня удивило, что вы - а вас так много! - этого не сделали.

Я решил, что она - жрица какого-нибудь местного храма. И объяснил, что я вовсе не начальник над всеми этими людьми, что спят на берегу, но, мне кажется, они не принесли ей жертву только потому, что у них не было жертвенного животного.

- Мне вовсе не нужны ни ягненок, ни козленок, - сказала она. Достаточно лепешки и меда.

Я вернулся в лагерь. Нынче вечером чернокожий, Ио и я ужинали вместе с четырьмя обитателями палатки, причем ужин готовил чернокожий, и я знал, что у Гиперида припасен горшок меда, запечатанный пчелиным воском. Я приготовил пресное тесто из муки крупного помола, добавил соли и кунжутного семени и испек на углях лепешку, а потом отнес ее той женщине вместе с медом и бурдюком вина.

Она подвела меня к подножью огромной сосны, где лежал плоский камень. Я спросил, какие слова я должен произнести, возлагая на жертвенник свои приношения, и она ответила:

- Есть гимны, которые чаще поют мужчины, а есть и такие, которые предпочитают их жены и дочери; но все эти люди забыли, что приносить жертву следует в полном молчании.

Я возложил лепешку на камень, чуть-чуть смазал ее медом, а горшок поставил рядом. Потом плеснул на землю немного вина.

Женщина улыбнулась, села перед камнем, прислонившись спиной к дереву, разломила лепешку, окунула в мед и съела. С поклоном я предложил ей вина, и она взяла мех с вином в руки и сделала добрый глоток прямо оттуда, не разбавив вино водой. Потом вытерла губы тыльной стороной ладони и знаком предложила мне сесть напротив.

Я сел, полагая, что сейчас произойдет именно то, на что я надеялся, однако не знал, как к этому приступить, потому что между нами лежал священный камень. Женщина вернула мне мех, и я тоже глотнул крепкого вина.

- Теперь можешь говорить, - сказала она. - Каково твое самое большое желание?

Еще секунду назад я это знал прекрасно, но теперь чувствовал лишь смущение.

- Ты хочешь попросить плодородия своим полям? - Она снова улыбнулась.

- А разве у меня есть поля? - спросил я. - Я и не знал...

- Или же ты желаешь покоя? Это тоже в наших силах. Покой и прохладная сень... Только, по-моему, сейчас тебе нужно совсем не это.

Я покачал головой и попытался что-то сказать, но не смог.

- Нет, я не могу перенести тебя на родину, - сказала она. - Это не в моей власти. Но я могу тебе ее показать. Хочешь?

Я кивнул и, вскочив на ноги, протянул ей руку. Она тоже поднялась, повесила мех с вином на плечо и сжала мою руку.

И тотчас же яркий солнечный свет наполнил весь мир вокруг. Деревья, берег, корабль и спящие люди - все исчезло. Мы шли по свежевспаханной земле, где в бороздах еще корчились дождевые черви. Перед нами седовласый пахарь одной рукой нажимал на рукоять плуга, а другой погонял быка стрекалом. За его согнутой спиной виднелся сад, виноградник и невысокий белый дом.

- Если хочешь, можешь поговорить с ним, - сказала женщина. - Только он тебя не услышит. - Она глотнула еще вина.

- Тогда я лучше не буду с ним говорить.

Я хотел было спросить у нее, действительно ли эти поля принадлежат мне, и если это так, то почему их пашет какой-то старик, но почему-то я был уверен, что это действительно мои поля, мой сад, виноградник и дом. Я даже догадывался, что седовласый пахарь - мой отец...

- Урожай будет хороший, - сообщила она мне. - Потому что я здесь побывала.

- Но как мы попали сюда? - спросил я. - И почему я не могу здесь остаться?

Она указала на солнце, и я заметил, что оно склоняется к горизонту, а тени стали значительно длиннее.

- Хочешь увидеть свой дом? - спросила она.

Я кивнул, и мы пошли к дому прямо через виноградник. По дороге она сорвала несколько ягод и съела, сунув и мне в рот одну. Ягода оказалась гораздо слаще, чем я думал; я и не знал, что виноград бывает таким сладким. Я сказал ей об этом, добавив, что сладок он, наверное, потому, что она держала его в руках.

- Вовсе нет, - возразила она. - Он кажется таким сладким, потому что принадлежит тебе.

В густой тени под лозами стояли лужи, в которых отражались звезды.

У порога свернулось клубком какое-то животное, не то обезьяна, не то медведь. Впрочем, оно вело себя вполне дружелюбно, точно старый пес при виде хозяина. В глазах его мелькали золотистые искорки, и я сразу вспомнил (и сейчас еще помню), что не раз видел их в детстве. Лохматое существо не двинулось с места при нашем приближении, но его золотистые глаза неотрывно за нами следили.